Clanbook: Malkavian, Revised

Видел ли ты в своих снах время, когда умерла треть жителей Европы?

Удушающая вонь гниющей плоти и разложения, смешанная с запахами пота, дерьма и блевотины, обрушилась на Даниэля, вползла ему в нос, рот, судорогой скрутила живот. Его отчаянно тошнило, он хотел вырвать, но тело его не помнило, как…

Извини. Я не хотел заходить так далеко…

Нет. Ты должен знать. Болезни, которые терзали весь известный нам мир, могут вернуться, когда луна заплачет кровавыми слезами, а земля покроется трещинами. Уже дважды они возвращались; должен быть и третий раз. Ты должен знать.

Помни, что существуют как внутренние, так и внешние схемы и связи. Чума четырнадцатого века была не просто смертельной болезнью. Она поразила души стада так же, как и их тела. Люди бичевали и хлестали себя до крови, умертвляли плоть в надежде, что их убогость вселит сострадание в сердце безжалостного Бога и заставит Его удержать карающую длань. Чума заставляла их с кольями и мечами набрасываться на соседей, убивать чужаков за якобы отравленные колодцы. Крестьяне, подобно бешеным псам, набрасывались на своих сеньоров и хозяев, а те в ответ убивали их без жалости.

Такова природа чумы. Если в третий раз чума придет в твою эпоху – а я не могу сказать, что этого не случится, - она не сможет навредить твоему телу. Или же… Если в бормотании моего сира было хоть сколько-нибудь правды, чума, способная поразить бессмертную плоть, таится глубоко под землей, откуда будет выпушена во время Геенны. Может быть, это проклятие самого Носферату.

Нет. Слушай. Если чума вернется, ты… твое тело может остаться невредимым. Но яд души, от которого страдают смертные, намного опасней. Во время Черной Смерти я потерял слуг, товарищей и даже ребенка; он выпил кровь сошедшего с ума чумного, и лихорадка впилась в его мозг и заставила выйти на солнце. Мы не защищены от болезни. Нам можно бояться.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

… А после чумы… Да. Второй приступ лихорадки.

Юнцы убеждены, что им известно очень много. Их веки плотно сомкнуты, но они уверены, что юность позволяет им лучше чувствовать окружающий мир. Это – это и были Анархи. Все еще нуждающиеся в тепле дети, которые только учатся правильно кусать жертву. Они весь мир оповестили о том, что больше не намерены терпеть старых законов. Они хлопали друг друга по плечам и хвастались своей проницательностью. И они попытались добраться до нас, полные уверенности, что мы – светоносные ангелы и что жар снизойдет на них и поможет им.

Мы – не группировка. Мы – не политическая партия. Мы – Семья Малкавиан. И никогда… никогда со времен его гибели мы не объединялись ни с какими группами или личностями. Никогда.

Помни об этом. Если понадобится – если им понадобится, твои сородичи нападут на тебя и выпьют твою витэ. Узы, связующие нас, нельзя разорвать; они не вынуждают нас к послушанию, не навязывают нам верность, они лишь… даруют нам близость.

Да. Так это выглядело в те дни. Среди анархов были наши кузены, племянники и племянницы, и даже дети. Да, были и старшие дядюшки и тетушки, которые смотрели на мятеж, но ощущали лишь досадный зуд, от которого можно избавиться простым почесыванием. Но многие и многие внимательно изучали мятежников, рассматривали их со всех сторон, сверху и снизу, и видели, что в молодых Каинитах накапливается злость, а их вера подобна зерну, насыпаемому в дырявый мешок. Мы – я говорю «мы», потому что я тоже был там, и я сотрудничал с другими членами семьи, которые чувствовали то же, что и я, - мы пытались переубедить их, открыть им глаза и показать им, что мешок у них – пустой.

Я… я не могу выразить это по-другому. Прости меня.

А они… они злились. Они считали, что их предали. Они жаловались на наше лицемерие – они обвиняли нас в лицемерии – и советовали нам заняться старейшинами.

Это, разумеется, пробудило во мне лихорадку… в нас всех. Если и есть что-то, чего я – мы – не переносим, то это откровенная идеализация невежества. Невозможно годами жить со Зрением и сохранять благожелательность по отношению к добровольно слепым.

В учебнике – если бы такой был когда-нибудь написан хорошим ученым-историком - последовавшие за этим годы были бы названы временем конфликта между нашей семьей и анархами. Но тогда нам было не так просто ощутить единство целей. Насколько же тяжелее смертным собирать по кусочкам большую картину! Тысячи не связанных между собой, но происходивших одновременно событий – смутные видения в Кельне, злобная выходка с огнем в Бонне. Постепенно – очень, очень медленно – анархи начали сводить воедино все рассказы о Малкавианах… те толкования, что стали им известны. Один из них – подлый Гаскон – плевался кровью и крушил все вокруг себя, когда понял, сколько сил они потратили на незначительную заварушку. Если бы ему удалось прожить еще три года, он разозлился бы еще сильней, став свидетелем последовавших за этим событий.

Камарилья.

Тогда я не видел нитей узора. Я не знал, насколько цельной была тогда семья, и почему так было. Даже сегодня я ни в чем не уверен. Может быть, это был просто здравый смысл, естественное отвращение к слепоте, к которой были так привязаны анархи. Может быть, старейшины или даже Старцы мягко направляли нас и убеждали клан действовать как одно целое.

Я никогда этого не узнаю, потому что ткань Гобелена в этом месте выгорела и осыпалась пеплом.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Наконец настало время, когда люди решили избавиться от нас.

Огонь пробежал по нервам Даниэля; спина его резко выгнулась назад, подобно тугому луку, и он открыл рот, чтобы закричать. Но в его легких не было воздуха, и он не мог сделать еще один вдох.

Слишком долго вампиры владели ночами, и в конце концов стадо поверило, что ему больше нечего терять. Огни восстали против всех нас, и внезапно семья поняла, что оказалась на передовой, откуда не было возможности скрыться.

Наши страдания были… эпическими. Какой инквизитор мог отличить случай одержимости от бессвязного бреда больного разума? Да и разве интересовало это инквизиторов? Безвредные идиоты отправлялись на костер вместе с самыми жестокими убийцами. Там, где раньше мы спокойно жили среди парий и отверженных, теперь мы оказались в огромной опасности. Сумасшедшие гибли в пламени, и мы гибли вместе с ними.

Паутина, нервная система Малкава – вот что спасло нас. Вопли проклятий разносились ночными ветрами, звучали в наших ушах, грозили нам деревом, железом и огнем. Если бы не дар Малкава, мы были бы уничтожены. Но ткань была пропитана паникой, и эта паника передалась нам. Она заставила нас бежать. Это спасло нас. Некоторых из нас.

Но Гобелен тоже горел. Когда одного из нас, пусть даже самого молодого, бросали в огонь, одна из нитей Гобелена навсегда исчезала. Старейшины гибли в подземельях и у столбов, обращаясь в пепел, и смерть каждого из них оставляла в Паутине огромную дыру. Мы всхлипывали от боли; мы пытались скрыться, но мы не могли спастись от боли, переполнявшей нашу кровь.

Нам нужно было привыкать. В противном случае нас ждала смерть.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Невозможно забыть запах страха, исходивший от нас, от всех нас. Он смешивался с гарью костров, ароматом ладана и запахом пота.

Тогда случилось нечто, чего многие из нас не могли предугадать. Даже мне пришлось многими годами позднее собирать воедино разрозненные фрагменты этой истории. Пока старейшины, охваченные ужасом, боролись с инквизицией так, как могли, а их покинутые или отвергнутые пешки постепенно переходили на сторону анархов, некоторых из нас объединила новая идея. Разумеется, речь шла о единстве, но ты уже должен был понять, что нам, неупокоенным, единство не кажется столь уж привлекательным.

Я могу представить себе первые встречи. Ужасные создания, полубоги, чьи храмы лежали в развалинах, злые, как загнанные в угол собаки, были вынуждены искать спасения в обществе себе подобных. Хотелось бы мне знать, сколько «дипломатов» было убито, стерто в пыль, чтобы стать раствором, скрепившим фундамент Камарильи. Наверное, число их было велико, потому что Камарилья – будущая Камарилья – едва не погибла, не родившись. Старейшины отличались несговорчивостью и упрямством и не имели никаких оснований доверять друг другу. А так как наши собратья, наши дети слишком часто подвергались преследованиям и горели на кострах, нас к их тайным замыслам не допустили. Да, остатки нашей семьи (за исключением его детей, разумеется) могли погибнуть, стать козлом отпущения, подачкой для Церкви, и тогда исчез бы Гобелен, исчезло бы все.

Но нельзя недооценивать проницательность, даруемую нашей болезнью.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Легкий запах специй, смешанный с дымом от горящих кизяков, окутал дрожащего Даниэля…

Они пришли с Востока – святой и лучшая его ученица. Он был брахманом, провидцем, ночи напролет усмирявшим свою бессмертную плоть. Она была дочерью раджи, женщиной с горящими глазами. Они всегда были вместе, но я не знаю, что их связывало – любовь отца и ребенка, дружба или страсть любовников. Именно они собрали нас воедино.

Они пришли к могущественнейшим представителям нашей семьи, не побоявшись лихорадки, живущей в крови хозяев, и говорили с ними, как с родственниками. Слова их были приятны и хорошо передавали их видения. Никто из западных вампиров, не принадлежащих к нашей пропащей семье, не мог так разумно говорить с Малкавианами; ведь они не могли понять нашего языка, они не могли видеть. Но Унмада и его дитя принесли болезнь с собой. Они понимали нас, и они сделали так, что мы тоже смогли понять их. Семья собиралась вместе, чтобы послушать их. Старейшие Лунатики пришли к владыкам других кланов и предложили им свою помощь. Те колебались, и их можно было понять. Они боялись пожать нам руку, боялись, что наше Зрение пронзит их насквозь, а наша болезнь проникнет в их кровь. Но лучше иметь Малкавианов в друзьях, чем во врагах.

И я слышал, что некоторые анархи, наблюдавшие за объединением потомков Малкава, прониклись презрением или, быть может, страхом, и поклялись, что не будут иметь с нами ничего общего. Но да будь благословен свет вдохновения, ибо многие другие прислушались к нашим просьбам о помощи.

Может быть, они решили, что если уж даже такие разрозненные, разбросанные по свету создания, как мы, прониклись серьезностью ситуации, то выбора у них нет.

Клятва крови и верности – вот и все, что было нужно. Родилась Камарилья. Безумные родичи клана Малкавиан, отчаявшиеся философы Бруха, безрассудные Тореадоры и Носферату, дикие Гангрелы, ненавидимые Тремер и нерешительные Вентру. Миновало несколько веков, когда в залах встреч текла кровь и кружился пепел, - наступившее время вынудило создать союз, подобного которому еще не было в подлунном мире. Когда «Основатели», как их потом стали называть, предложили Джованни, Ласомбра, Цимисхам и Равнос присоединиться к ним, мы стали смотреть на мир намного… оптимистичней. Мы надеялись, что этот договор не только сохранит нас, но со временем вернет нам власть над стадом, которую мы утратили.

Разумеется, это было бы слишком хорошо для нас, поэтому вряд ли такое когда-нибудь случится.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Хотя об этом и не принято говорить (кто-то может сказать, что этот факт «замалчивается»), но символы для кланов были много веков назад выбраны Малкавианами.

Первым из этих Малкавианов был страдающий аутизмом ребенок из Штирии, мальчик по имени Пелинка. Его сир, Дагвина, обратила его, когда ему еще не было пятнадцати. Возможно, она сделала это из жалости. Или же она знала о его необычных способностях еще до того, как выпила его кровь и наделила его даром Малкава…

Он был нем, необразован и едва ли за всю свою жизнь видел рыцарский щит более двух раз. Но он рисовал – может быть, черпая их из памяти, - чудесные узоры, которые заставили бы любого писца разрыдаться от зависти. Его прародительница давала ему бумагу, краски, чернила и кровь – все, что он требовал, а Пелинка рисовал иллюстрации к рукописям и гербы, столь прекрасные, что любой король был бы доволен ими.

Однажды Дагвина – может быть, в шутку – попросила дитя нарисовать герб ее собственной семьи. Ответ отпрыска потряс ее. Когда она посмотрела на рисунок, она увидела в нем не только себя, свою личность, но и своего сира, и его сира, и всех Малкавиан, которых она когда-либо встречала. Каким-то образом Пелинка смог увидеть в ней ее настоящую семью и символами выразить ее мудрость, переплетенную с безумием.

Разумеется, Дагвина не могла упустить такую возможность. Движимая любопытством и, может быть, желанием сыграть шутку, она дала своему ребенку трудное задание – нарисовать гербы всех кланов, чтобы она могла «подарить» их ее былым союзникам.

Дагвина приходила к нему каждую ночь двенадцать ночей подряд, и каждый раз до восхода солнца он отдавал ей новый рисунок. Пелинка ни разу не видел Бруху, но выбрал эмблемой клана солдатский значок и порванные цепи. Никогда ему не попадались образчики египетского искусства, но он сумел изобразить картуш с проклятым Сетом. Каждый раз Дагвина бегло описывала ему новый клан, а он извлекал откуда-то недостающие знания и выбирал нужные символы.

Когда все рисунки были закончены, Дагвина взяла их с собой на собрание старейшин и представила их на суд сородичей. Все были восхищены, и хотя на собрании присутствовали представители не всех кланов, все сошлись во мнении, что гербы вполне заменяют отсутствующих. Единственным, кто посчитал себя оскорбленным, был Тореадор, Рафаэль де Коразон, которому не понравилось, что Малкавиане смогли создать нечто, превосходящее творения его собственных детей. Но остальные его не поддержали, и вскоре работы Пелинки стали известны всем кланам.

Рисунки Пелинки были забыты после подписания Договора Шипов, потому что раскол между «верными» и «неприсоединившимися» принес столько страданий, что мало кто из вампиров хотел вспоминать о былом единстве. Прошло немало времени, прежде чем другой Малкавиан на очередном собрании не решил пометить одно кресло рисунком разбитого зеркала, другое – увядшей розой, и так далее. Но это уже совсем другая история.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Я был там. Я все видел.

Знай, что для того, чтобы дать Камарилье просуществовать следующие десять лет, надо было поймать анархов за их высохшие яйца и поставить на колени. Война – хорошо организованная война, подобная стальному клинку. Лорды Камарильи начали охоту, и их гончие бежали рядом с ними. Они выискивали следы анархов и выслеживали мятежников в их укреплениях, хватали всех, до кого дотягивались, и убивали тех, кого считали нужным. Через… несколько лет Основатели поймали достаточно анархов и главарей Ассамитов – потому что Ассамиты тоже участвовали в кровопролитии и сеяли хаос на своем пути, но они едва ли имеют отношение к нашей истории, поэтому сейчас я не буду говорить о них, - и решили, что могут положить конец беззаконию. Война почти закончилась, и оставалось только, в лучших традициях смертных, навязать побежденным свои условия капитуляции.

Встреча проходила в маленьком английском городке под названием Торнс, из-за чего договор и получил такое название, и был он колюч и неудобен, как шипы. Имена и узоры, и одно невозможно без другого. Старейшины предложили свои условия перемирия анархам (и Ассамитам, но это, как я уже сказал, не имеет значения). Разумеется, они потребовали, чтобы анархи кровью связали себя с ними. У анархов не было выбора; едва ли они ждали, что кто-то заступится за них.

Но защитник нашелся. Может быть, ей двигала жалость, может быть, как утверждают некоторые, это было просветление. Но Васантасена вышла вперед и высказалась против условий перемирия и Договора. Когда старейшины готовились навязать кровные узы анархам, она снова обратилась к новорожденной Камарилье.

«Все мы страдаем от ран, и этот договор не излечит нас. Он станет шипом в сердце всех Сородичей».

Слова, произносимые разными голосами, зашуршали где-то в глубине грудной клетки Даниэля. Сердцем он почувствовал укол шипа, и ему показалось, что комок мертвых мышц у него в груди затрепетал.

Вот что она сказала. Эти слова, и многие другие. Она говорила о кровопролитии, которое повлечет за собой новое кровопролитие, о милосердии, за которым последует милосердие.

Я был там. Я все видел.

Когда она закончила говорить, кровь текла по ее щекам и запястьям, и старейшины камарильи смотрели на нее. Они не улыбались. Холод… по-прежнему горели огни, но Васантасена в ответ получила лишь холод.

Поговаривают, что тогда и в то время она исчезла из Паутины, и никто больше ничего о ней не слышал. Я не верю, что она смогла разорвать цепи крови; она должна быть где-то на Гобелене, где-то в укромном уголке. Но она прячется от нас.

Она ушла с совета, не произнеся ни слова. Но – этого я не видел, но ветер донес до меня слабые запахи той ночи – Васантасена была дочерью раджи. Она не потерпела такого пренебрежения. Она пробралась в подземелья, где содержались анархи, и выбрала среди них учеников. Они бежали вместе с ней и…

А, да. Они объединились с Ласомбра и Цимисхи и были среди тех, кто основал Шабаш.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Мы заключили договор, но никакой договор не мог заставить наших сородичей хорошо относиться к нам. Каждому птенцу нашей семьи напоминали – не забывая припугнуть, - что наши собратья лишь терпят нас. Едва ли открытая ненависть была хуже. Теперь, когда Каиниты были вынуждены стать Братством, когда им приходилось трудиться бок о бок ради поддержания маскарада, многие старейшины, которым раньше Малкавианы не мешали, задумались о том, как можно избавиться от Лунатиков.

Наша история полна рассказами о Малкавианах, которые посмели желать слишком многого. Ткань испещрена мелкими прорехами, следами Окончательной Смерти глупых новообращенных. Мало кто из старейшин оценит выходку, которая заставит их пересмотреть свое место в узоре; и никто из них не одобрит плохо исполненную шутку. Помни об этом. Македонский князь – я не нашел его имени – стал целью для глупца нашей крови, глупца, который зашел слишком далеко. В отместку князь собрал всех Малкавианов, которых только сумел найти в своих владениях, и приказал бросить их в колодец, а затем забросать горящими поленьями. До сих пор мы боимся Македонии.

Старшие сородичи обменялись мнениями, и было решено, что отношение к нам нужно менять в лучшую сторону. Мы обдумывали и обсуждали этот вопрос в шепотах и видениях, как оно свойственно нашей семье, и наконец нашли ответ на него.

Итак. Кое-кто считал, что отступники развили свое заразительное безумие, чтобы противостоять насилию Шабаша. Может быть, кто-нибудь и до сих пор верит в это… но после встряски таких осталось мало. Другие думают, что Малкавианы Камарильи намеренно отказались от глубинных связей с силой Малкава и позволили безумию стихнуть, как бы в знак доброй воли. Иными словами, они думают, что мы перерубили все связи с Малкавом, прежде ем войти в Камарилью.

Они тоже ошибаются.

Видишь ли, это была жертва. Многие из наших старейшин решили, что Камарилья сумеет защитить нас. А для того, чтобы выжить в самой Камарилье, нам надо было как-то… заглушить живущую в нас силу.

Вот в чем дело.

В историю остальных кланов не вошли те два месяца, когда невозможно было найти практически никого из европейских Малкавианов. Мы покинули наши убежища и укрытия и отправились в Домазлице, повинуясь сильнейшему Зову. Многие пришли туда, очень многие, потому что зов исходил от старейшин, и мало кто мог противиться ему.

Старейшины… они были сильны, мудры и ужасны.

Приступ жара… визгливое, пронзительное хихиканье… противный скрежет зубов… огни и приглушенный шепот...

Дионисий стряхнул с себя землю, в которой спал; его смех вселил в нас веселье. Аддемар, закутанный в плащ отшельника, бросал на собравшихся сердитые взгляды. Трифоза раскачивалась из стороны в сторону, шепча загадки. Бледная кожа Бруда была покрыта священными узорами и святыми словами, а Черная Ведьма восседала на груде костей, обгладывая давно лишенное плоти бедро. И среди них был усмиривший плоть мудрец, пришелец с Востока - Унмада.

Шесть Старцев.

Даниэль беззвучно закричал.

Шесть Старцев. Шесть. Огромная безжалостная сила, жившая в них, клокотала и бурлила из-за того, что они были так близки друг к другу. Их лихорадка чувствовалась в воздухе, она спалила бы дотла любого смертного, окажись он на этом сборище. Они потянули за ткань бытия, чтобы издать Зов, слышимый всем нам. А затем они объединили свою мощь, призвали всю силу расщепленного разума Малкава…

Даниэль, едва не теряя сознание, чувствовал, как раскачивают его невидимые волны…

Они изменили нас.

Они ограничили разум всех собравшихся там Малкавианов – а там собрались почти все Малкавианы мира. Почти все.

Кое-кто, разумеется, сумел противостоять Зову, а кого-то Зов обошел стороной. Мы не смогли полностью подавить лихорадку, лишь отказались от некоторых даров, приносимых ею. Но мы не могли допустить, чтобы эти дары навсегда исчезли. Некоторые из нас, те, кто был сильнее всех, должны были сохранить полную силу Зрения. Не важно, были ли они выбраны специально, или просто смогли уклониться от Зова, но все, кто избежал изменения, присоединились к Шабашу. Те, кто был изменен, чей разум был ограничен, вошли в Камарилью.

И…

И другие Каиниты так и не заметили разницы.

Невероятно. До сих пор мне это кажется невероятным. Сокрушительная мощь Старцев, боль… и мы смогли скрыть это, забыть об этом на долгое время. А они… да, они ничего не заметили. Если «истинная кровь» Камарильи стремилась использовать свои способности более аккуратно… не так ярко, то остальные просто приписали изменения вдруг пробудившемуся в них стремлению к изяществу – изяществу!

Чтобы сохранить линию крови, потребовалось проделать немалую работу. Большая часть Семьи получила возможность дожить до тех времен, когда наш дар вновь понадобится, а те, чье Проклятие было достаточно сильным, могли выжить и без Камарильи. Постепенно все забыли о собрании в Чехии.

Но я все же испытываю некоторые сомнения: то, что я рассказал тебе, не кажется мне абсолютной истиной. Может быть, мы стали жертвой невероятного розыгрыша со стороны Унмады и его отпрыска. Может быть, они до сих пор ждут, что мы нахмуримся, поднапряжемся и закричим, что наконец поняли их шутку.

Да, это был бы великолепный розыгрыш, и не важно, намеренно они дурачили нас или нет. Члены Шабаша объявили себя отступниками, «антикланом», созданиями, единственной целью которых является гибель их прародителей. И они безо всяких сомнений решили, что присоединившиеся к ним Малкавиане тоже были отступниками, мятежниками – точно так же, как Камарилья решила, что вошедшие в нее Малкавиане, избавившиеся от заразы, которая поражала многих из них, были «истинными» потомками Малкава.

А теперь обман выплыл наружу. Но нам еще предстоит узнать, извлекли ли из него наши дальние сородичи хоть какие-то уроки.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Замена Помешательства Доминированием практически у всех членов клана была и в самом деле явлением беспрецедентным – сравнить с ней можно только проклятие Тремер, наложенное на Ассамитов, но для этого проклятия потребовалось совершить немало невиданных ранее ритуалов огромной силы. Невозможно было бы сотворить что-либо подобное, если бы не существовало Паутины, связывающей Малкавиан друг с другом.

Но может быть и так, что сил шести Старцев, которые должны были выполнить замену, не хватило для завершения великого деяния. В некоторых апокрифах Малкавиан говорится, что кто-то из Четвертого Поколения незримо помогал Старцам, чтобы они наверняка достигли успеха.

Есть и еще одна теория, которую предпочитают не озвучивать. Может быть, сам Малкав почувствовал усилия шести своих потомков и пожелал, чтобы перемена свершилась. Но эту теорию предпочитаю обходить молчанием, потому что выводы из нее поистине ужасают: во-первых, оказывается, что Малкав обладает огромной силой даже теперь, когда он «пропал»; во-вторых, в течение всего этого времени он мог быть в сознании; в-третьих, он может, не просыпаясь, сильнейшим образом повлиять на всех своих потомков. Третий вывод… что ж, если он соответствует действительности, то, пробудившись, Малкав без труда получит под свою власть весь клан.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Я могу… представить, как удивлены были Сородичи, когда костры инквизиции наконец стали затухать, и вампиры смогли… перевести дыхание и заметить, что люди стали стремиться к самосовершенствованию. Итальянец Петрарка начал задавать множество вопросов о прошлом своей страны и внезапно… внезапно папы, князья и императоры заинтересовались ответами.

Я помню Возрождение не только потому, что для семьи эта эпоха была одной из важнейших, но и потому, что наши дальние родственники старались сохранить воспоминания о ней как можно дольше, насыщаясь ими, как суповой костью. Старейшины, склонные к изящным искусствам, отточили зубы на Макиавелли и обнаружили, что некто по имени Алигьери написал поэму. Но забавнее – и неприглядней – всего были их намеки на участие во всех этих переменах. Можно подумать, что они сидели с бокалом крови в мастерской Боккаччо, а не прятались от Инквизиции под мостами.

Если бы у меня были зубы и пальцы, я бы обгрыз себе ногти, размышляя над этим вопросом.

Но в ту эпоху были и события, оставившие определенный след... шрамы на семье. К тому времени уже начали открываться приюты для сумасшедших. Можно было подумать, что каждому развивающемуся городу нужен был по меньшей мере один такой приют. Палки, цепи, кнуты – лекарства на любой вкус. Те, кто не видел Нормы в осколках зеркала, предписывали для исцеления безумия хорошую порку – чтобы избавиться от вредных жидкостей, а затем - длительное заключение в вонючей каморке.

Что же касается детей Малкава… ну что ж, кое-кто из них ни разу не видел сумасшедший дом изнутри, а кое-кому везло меньше. Среди нас наиболее удачными считались художники, провидцы, которые запечатлевали то, что открывало им Зрение. Они пользовались большой популярностью при дворах князей, были там чем-то вроде забавного новшества. Если наш отпрыск получал признание, он приглашался на пиршества вместе с другими знаменитостями, где должен был ночь напролет потчевать гостей песнями о незримом, что сокрыто от взоров величайших мыслителей.

Были и… дикари. Как и в прежние века, они были первыми, кто оказывался на кострах Инквизиции. Они не были знакомы с княжескими дворами и Элизиумами; они пресмыкались в грязи, крови и отбросах, рядом с наименее везучими людьми того времени. Многие из них стали убийцами-из-тени, кинжалами в руках своих старейшин, инструментами, с помощью которых завершалась очередная хитросплетенная интрига. Часть из них стала… причинять беспокойство и была уничтожена, другим сохранили… жизнь. Я думаю, и в наши дни им находят применение.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Итак, если Малкавианы Камарильи были именно отступниками, а Малкавианы Шабаша – истинной линией крови, то возникает интересный вопрос: почему Малкавианы Шабаша настолько ебанутые. Были ли Малкавианы до раскола такими же неуравновешенными и убогими; представляют ли отступники собой линию крови Малкава в ее первозданном виде?

Ответ в определенной мере связан с самим Шабашем. Традиции Братания, обряды Творения, страдания смертных на кровавых пиршествах – со временем обычаи Шабаша чересчур усилили безумие Малкавиан. Слишком много – тоже нехорошо, знаете ли.

Можно сказать, что ни одно из колен Малкавиан сейчас не может считаться прямым наследником детей Малкава; все они в определенной мере отступники, даже после того, как к Лунатикам Камарильи вернулось Помешательство. Опять же, если вспомнить свойственное клану заболевание, кто сможет сказать, сколько раз менялась кровь при переходе от сира к отпрыску?

А «истинные» Малкавианы могут таиться среди Неприсоединившихся…

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Ты ведь родился уже после того, как смертные ступили на поверхность Луны, нашей Луны? Тогда ты не сможешь понять, как чувствовало себя стадо, когда раз за разом заглядывало за привычные границы знания и видело, что там есть что-то еще.

Европа была потрясена известием о совершенно новых землях, о невообразимых просторах. Да, и мы тоже дрожали от восхищения. Наша разделенная кровь кипела в предвкушении, неведомом нам со времен Инквизиции. Было такое чувство, словно мы разыгрывали небольшую шутку, а весь мир вдруг понял наш замысел и разделил его. Люди осмеливались приходить туда, где жили драконы, они смотрели на давно известные вещи и начинали видеть в них нечто новое. Для многих из нас миры, которые мы прозревали, внезапно приобрели осязаемую форму. За пределами наших чувств, за текущим мгновением и в самом деле что-то было.

А еще там была смерть.

Охваченные нетерпением, мы безрассудно решили последовать за первыми поселенцами. Новая страна манила нас, новая земля, где можно было столько увидеть и пощупать, где были новые люди, которым можно было нашептывать советы и за которыми можно было наблюдать. То, что такое предприятие было безопасным, что в новой земле не было вампиров-владык, привлекало нас еще больше.

Те, кто решился на путешествие, были правы. Вампиров там не было. Но в Новом Свете некуда было деваться от волков.

Вскоре после этого мы решили подождать, пока там появятся города.

Господство толпы

Наступила вторая половина 18-го века, в людях вновь поселилась ненависть, и вновь бешенство породило безумие. Сумасшествие началось во Франции. Оголодавшее стадо полосовало нежные тела, вырывало волосы и ногти, насиловало, убивало, увечило и под конец казнило всех, кого могло поймать – из тех, кто принадлежал к высшим классам, само собой. Вскоре после начала этого безумия пришел Зов, и мы поспешили в Париж. Я был там. Я славно попировал на телах, которыми были заполнены улицы, телах аристократов и черни. Я видел, как парижская знать бежит, подобно собакам, и я не отказал себе в удовольствии попользоваться тем, что они бросили в спешке. Постепенно лихорадка спадала, и страна вернулась к… правильности, порядку, Норме. Но шрамы по-прежнему видны. Какая-то часть нашей сущности – его сущности - осталась там, в Городе Огней, и только Геенна, может статься вновь вернет ее нам.

Подсознательно мы – или тот из нас, у кого была самая сильная воля, - решили, что настало подходящее время для собрания. По странному совпадению – разумеется – один парижский доктор решил, что несчастные сумасшедшие, предоставленные его попечению, возможно, будут чувствовать себя лучше, если им дать некоторую свободу передвижения. Он был прав. Как показало Царство Террора, сумасшедшие и в самом деле чувствуют себя намного лучше, если время от времени могут бежать, куда захотят.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

«… паутина из дыма и стали стиснет сердце земли в языках пламени, и люди возопят от тяжких трудов».

Все быстрее и быстрее вращается колесо. Когда известия о Новом Свете обсуждались при всех дворах, мир внезапно стал казаться таким большим, - а теперь люди изо всех сил старались этот мир заселить. Ярость, энергия, амбиции, города с кипящей в них жизнью, люди, отправляющиеся в дикие земли, чтобы основать там новые поселения. Границы были установлены, и стадо делало все, чтобы добраться до них.

Сторонники Шабаша и Камарильи затеяли очередную грязную потасовку на Диком Западе и в Мексике; она была лишь предвестницей тех кровавых войн, время которых настанет только через сто лет, и тогда была заметна… злобность всех, кто участвовал в ней. Родственники дрались за пространство; я ощутил смерть трех моих ближайших родичей, чья гибель проявилась в вибрации нитей Паутины. Но нам повезло: мы смогли удержаться от массового уничтожения друг друга. Между «верными» и «отступниками» нет долгого перемирия – не позволяй мне вводить тебя в заблуждение, - но нас бережет какой-то неопределенный, очень глубокий инстинкт, который требует, чтобы нити Гобелена оставались неповрежденными. Разумом мы понимаем, что прозрение собрата может понадобиться тебе в любой момент, но разум порой оказывается в проигрыше, и тогда инстинкт – это все, что у нас есть.

Промышленный переворот огромным железным дубом обрушился на землю. Города разрастались подобно раковым опухолям, подобно нарывам, полным нефти, дыма и ржавчины. И снова старейшины других кланов оказались не готовы к потрясшим мир переменам. Нельзя было проспать двадцать лет, пережидая, пока сменится поколение людей, - за это время мир успевал полностью измениться. Я не могу сказать, сколько вампиров, отпрысков разных кланов, создавали все новых и новых потомков просто для того, чтобы иметь под рукой рабов, которые могли бы рассказать им о новшествах в технологиях и культуре.

Чем больше становились города, тем меньше оставалось мест, куда могли бы пойти ненормальные, потерянные, безумные существа. Деревенский дурачок мог считаться счастливчиком: жители небольшого поселения считали, что несут за него ответственность, и время от времени выслушивали все его бредни. Теперь людей было слишком много, и они были слишком заняты, чтобы позволять помешанным бродить, где тем вздумается. Мир охватила лихорадка строительства и созидания – тюрем, больниц и, разумеется, приютов. Нужно было – так казалось людям – поместить всех, кт причинял беспокойство или требовал заботы, куда-нибудь… туда.

А затем женщина по фамилии Дикс привлекла внимание общественности к приютам для душевнобольных. Американка, как ни странно; кто бы мог подумать, что американская женщина преуспеет там, где потерпели поражение светила европейской психиатрии. Она была школьной учительницей, медсестрой, а потом стала реформатором. О, все было не так просто, как может показаться: она обучала женщин-заключенных в воскресной школе, поэтому заметила, что государство содержит в одной и той же тюрьме преступников и сумасшедших, стараясь, чтобы они не мозолили глаза «приличным людям».

Она не была похожа на крестоносцев былых времен; она помогла семье. Ее реформа приютов принесла пользу многим больным людям. Но ее настойчивость, ее уверенность в том, что сумасшедшим лучше всего находиться в окружении себе подобных, привели к тому, что палаты в приютах стали быстро заполняться. Очень скоро в них жило намного больше пациентов, чем планировалось изначально.

Это оказалось… удобным для тех из нас, кого заинтересовали приюты.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

А в Англии начиналась эпоха, которая надолго осталась в памяти Сородичей. Даже сейчас стадо, со всеми его книгами, фильмами и ночными клубами, признает, что именно во время правления Виктории вампиры вышли на большую сцену – пусть только в виде литературных персонажей.

По большей части это признание основано на одной книге. Нет. Одно, даже самое популярное, творение не может так повлиять на нити Паутины, которые в то время буквально гудели от напряжения. Оно не может объяснить, почему вампиры, дети всех кланов, до сих пор мечтательно прикрывают глаза, вспоминая о веке Виктории. Это было время вампиров – настоящих вампиров, а не литературных героев. И это было время Малкавианов.

Ты должен понять, что стадо тогда пылало внутренним жаром – спокойным, но мощным, как жар скрытых в подвале топок. Они приняли Норму и пестовали и лелеяли ее до тех пор, пока она не разбухла до невероятных размеров. Норма потребовала, чтобы смертные отделились от живущих в них животных, чтобы они поддались холодным, тяжелым ласкам порядка и правильности.

Интересно, да.

Но они сами себя обманывали. Они всячески подавляли в себе животное начало, маскируя его кирпичными фасадами порядочности, и позволяли себе сбиться с пути только тогда, когда были уверены, что Норма не следит за ними. А когда они решали тайком отступить от правил, они делали это с таким пылом, что их охватывала лихорадка, вечно кружившая вокруг их сущностей, как пепел кружит вокруг огня. Стихи Россетти, Теннисона, Суинберна, сочинения Уайльда и Патера были лишь жалким отражением тех страстей, что бурлили в мраморно-прекрасной груди викторианской эпохи. Давление… как в чайнике с заткнутым носиком. Когда начинали появляться трещины и эмоции выплескивались наружу, забавно было смотреть, на что способны люди по отношению к себе и окружающим. Поэтому мы и помним то время. Поэтому оно песней отзывается в нас.

Так много трещин, разломов, надколов… Джек-Попрыгун творил свои черные дела, и многие из сородичей считали его одним из нас, поскольку он был умен, спокоен и, само собой, безумен. Была объявлена кровавая охота на придурка по прозвищу лорд Фианна, но сделано это было только для успокоения молокососов, собиравшихся в салонах на званые вечера.

Бог умер – так сказал Ницше. Вселенная оказалась остывающим трупом – согласно теории Клаузиуса. Из земли были извлечены кости огромных драконов, жуткие, непонятные предметы из эпох столь далеких, что здравый смысл – а ты знаешь, что «здравый» часто оказывается лишь эвфемизмом для «бесполезного», - со всей его слепотой…

Эпох, которых, согласно здравому смыслу, не могло быть. И многие, многие смертные решили, что все, что они видят, эти кости огромных животных, были помещены в землю Господом, чтобы испытать веру людей в незримый мир, - а в этом случае верным решением было бы не доверять чувствам, отринуть логику и стойко держаться за знание…

Если бы я верил Бога, Бог был бы таким.

Вспомни: когда Ницше умер, многие считали его сумасшедшим. Законы правильности гласят, что смертный не может слишком далеко уйти от общепринятых понятий и при этом остаться… в своем уме. Несмотря на знания, даруемые им при переходе от жизни к смерти, Нади дальние родственники по-прежнему не могут вырваться из цепких лап правильности. Они все еще считают, что наша болезнь, наше Зрение – это недостаток, что, раз уж мы переступили границы Нормы – Нормы для нашего племени, - мы стали существами слабыми и ненужными.

Не верь им.

В конце концов колесо совершило еще один оборот, но нельзя сказать, что произошли перемены к лучшему. Начался век дикости, роста и лихорадки; один из последних оставшихся нам веков… один из последних веков перед Геенной.

Пронзительно-холодный ветер уносил слова, противно присвистывая. Паника охватила Даниэля, ноги его задергались. Пальцы пытались нащупать точку опоры, но ощутили лишь что-то мягкое, податливое, расползающееся под их напором. Незримые руки сжали его запястья, его лодыжки, его мертвое сердце. Он пытался вырваться, отчаянно стремясь обрести свободу, но руки держали крепко.

Держись, черт тебя побери! Ты должен выслушать меня до конца!

Держись!

Держись, Даниэль!

Он широко раскрыл рот и напрягся, - лишь затем, чтобы подавиться так и не раздавшимся криком.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Всего сотня лет – и такие разительные перемены.

Почти сразу после создания механических крыльев человек стал использовать их для убийства. Колючая проволока, отравляющие газы, пулеметы, шрапнель – умирающие кричали в агонии, и крики их эхом разносились по всей Европе. Паутина дрожала.

Всюду царило отчаяние. Выложенные золотыми кирпичами улицы Соединенных Штатов потускнели, в ребрах Западного мира появились трещины. Люди, которые считали, что им удалось победить голод и бедность, убедились в обратном. Как говорили поэты, великая пустота вползла в сердце Америки и пожрала все, что нашла там. Многие из твоих родственников получили Становление именно в то время; порою мы приходили к ним, чтобы избавить от страданий умирающей от голода плоти, иногда же нас привлекало их отчаяние, как огонек свечи привлекает ночных бабочек. У меня есть…был ребенок, обращенный в годы Депрессии.

Я хотел бы, что та часть меня, которая помнит о ней, не покидала меня. Все, что я помню – это ее худое, умоляющее лицо.

Такой короткий отрезок времени… Америка пыталась выздороветь, залечить треснувший хребет, а пульс мира все учащался. Я не могу винить Новый Свет или живущих в нем старейшин в том, что они смогли предугадать, какое будущее нас ждет.

В одной из стран Старого Света к власти пришел маленький человечек, настолько невзрачный, что, встретившись с ним в кафе, ты вряд ли обратил бы на него внимание. Его было легко недооценить – как и нас. Мы настойчиво советовали нашим собратьям держаться подальше от этого человечка и его приближенных, потому что руки их были покрыты кровью, которой только суждено было пролиться, а в их глазах жило безумие, которым мы не могли управлять. А когда загрохотали танки и заработали фабрики смерти, мы закричали в ужасе, боясь, что его лихорадка, лихорадка полубога, захватит и нас. Мы боялись за себя, потому что мы знали, что оказались правы. Наше Зрение показывало нам, что Геенна почти началась.

И снова пришел Зов – но это был раздробленный зов множества глоток. Так много убийств, так много жертв, столько страданий… слишком сильное ощущение, пылавшее, подобно солнцу. Вместо того, чтобы собраться в Германии, мы бежали. Там жило безумие, но только сильнейшие из нас могли бы выжить среди обитавших там чудовищ – чудовищ из рода людского.

После окончания войны вспышка немилосердного света ослепила нас. Столб света… разорванное на части небо, и земля… казалось, Геенна наконец наступила.

Если бы ты был человеком, ты мог бы решить, что знак был преждевременным, потому что между той вспышкой и сегодняшней ночью прошло слишком много времени. Но ты бессмертен, десятилетие для тебя – лишь один удар сердца, поэтому ты еще увидишь…

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

В течение нескольких десятилетий наш клан не испытывал особых… проблем. Мир менялся быстрее, чем когда-либо, и люди начали активно плодиться. Города становились больше и безумней, чем раньше, в них было все больше жителей, и нам этого вполне хватало, чтобы держаться на плаву. По западному миру, подобно эпидемиям, распространялись новые технологии, и жизнь людей резко менялась каждые несколько лет. Никто из Сородичей не видел, как смыкаются зубы Геенны.

Чуть позже снова возникло движение против институционализации. Вновь разгорелась лихорадка реформирования, и внимание общественности опять обратилось к условиям жизни в лечебницах. Теперь лечебницы были не единственной целью реформ – «дома на полпути», программы по адаптации бывших заключенных и тому подобные проекты цвели пышным цветом, и все это делалось в попытке «нормализовать» неустроенных граждан, вернуть их к стабильному, «приличному» существованию. Граждане предъявляли новые требования к организациям, и не все из организаций могли эти требования удовлетворить. Поэтому преступники, умственно отсталые и люди с неустойчивой психикой начали выходить на улицу – и как же интересно было привыкать к этой перемене!

В полной мере сострадательность стада проявилась тогда, когда обитатели лечебниц были выпущены на свободу. Неспособные позаботиться о себе умалишенные размещались по пансионатам и частным лечебницам, где присматривающий за ними персонал был… более покладистым. Те, кому повезло меньше, оказались на улицах или в ночлежках – и таких было немало. В начале 80-х американский президент решил, что его страна слишком много тратит на содержание недееспособных – и на улицы обрушились новые волны выпущенных из больниц безумцев. Сумасшествие цвело и пахло.

Членам других кланов эта ситуация не понравилась. Они почему-то считали, что каждый псих, слоняющийся по улицам, мог стать одним из нас. Нас начали подозревать в желании резко увеличить численность клана и обрести невероятную силу и власть. Не один князь и архиепископ сквозь пальцы смотрел на своих подданных, устроивших настоящую охоту на бездомных и сумасшедших, и дело было не только в том, что таких людей никто не станет искать: таким способом они намеревались разрушить «великие планы Малкавианов».

Если учесть, что все они были одержимы такой вот паранойей, Пробуждение не должно было вызвать у них удивления.

1997. Казалось, наши разумы обратились в груды сухих дров, только и ждущих, когда к ним поднесут спичку. Именно тогда начали оживать былые связи. Ограничения, установленные много веков назад, после Договора Шипов, начали ослабевать. Безумие перетекало от одного к другому, пробуждая в нас потайное зрение. Если ранее в отступниках Камарильи болезнь лишь дремала, то теперь она бурно проявляла себя.

Остальным членам Камарильи мы сказали, что в болезни повинны заразившие нас отступники Шабаша. Тем из Шабаша, кто хоть что-то заметил, никаких объяснений не понадобилось. Они уже считали нашу семью заразной – и не даром, надо полагать. Еще один приступ болезни, который легко подавить – вот и все. А большего им и не надо было знать.

Почему началось Пробуждение? Может быть, потому, что Малкав шевельнулся в своем бесплотном сне. Может быть, предсмертный смех Равнос пронзил время и достиг нас…

Да, Равнос. Ты помнишь.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Ты помнишь?

Вой тысячи глоток…

…влажные отвратительные звуки, как будто разламываются сырые, набухшие влагой кости…

… вопли обезъяноподобных демонов, охваченных бешенством…

… вспышки огня под закрытыми веками, обрисовывающие фигуру великана, который отрубил девять из десяти своих голов и пожрал их…

… вонь крови и жира, шипящих в огне огромного костра…

Ты помнишь Неделю Кошмаров? Ты помнишь сообщения об ураганах в Индии? Или свои лихорадочные сны, память о которых живет в тебе?

Демон лжи пробудился в далеком Китае, славно попировал, а затем умер. Когда он восстал из земли, он жаждал крови себе подобных, в нем бурлила ярость, и он был безумен. О, это безумие и эта жажда! Его крики эхом отдавались в наших головах, и мы бежали от него. Пробудилось создание, которое мы называем «Равнос», и едва ли кто-нибудь мог защититься от его кошмаров.

Мы хватались за головы и кричали, пытаясь избавиться от ночных ужасов. Его лихорадка – и эхо его лихорадки – прожгла Паутину, коснувшись каждого из нас языками пламени и жара. Но намного хуже пришлось его внукам, которые гибли в кровавых, безжалостных объятиях друг друга. Когда крики, боль и видения прекратились, мы дрожали от страха. Ты дрожал от страха. Тебе не понадобилось объяснять, что случилось нечто ужасное.

Патриархи – это не выдумка. Один из тринадцати пробудился, разгневанный, насытился и умер, а вместе с ним умерло и все его потомство.

Тебе ничего не надо объяснять.

Ты знаешь, что ждет нас в будущем.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

«Так и наши прародители восстанут из земли.

Они разговеются нашей кровью

И поглотят всех нас».

Это время все ближе и ближе. Где-то в небесах открылся страшный глаз, и исходящий из него красный свет окрашивает все наши видения. Мы повсюду видим полумесяцы - мы же Клан Луны, в конце концов, - и не можем понять, какие из них обозначают последнюю Дщерь Евы, а какие лишь вводят нас в заблуждение. Кровь течет, как вода, и сила ее убывает. Близятся сроки.

Нас терзают видения. Не проходит ни дня, чтобы кто-то из нас не проснулся в кровавых слезах, крича от пророческих кошмаров, преследующих нас. Видения и тебя не обошли стороной – я бы не нашел тебя, если бы на тебе не было знака. В эти Последние ночи наше проклятие усилилось тысячекратно, так как мы обречены прозревать все, что грядет.

Пророк Геенны – он обо всем этом предупреждал. Теперь он пропал, исчез, был съеден. Время не ждет.

Он был благословлен видением пророчащего Октавио. Но увы, все его воспоминания ушли вместе с его Окончательной Смертью. Он был уничтожен, а видения его рассыпались в прах – даже следа их не осталось на ткани. Когда мы прибыли, чтобы перенести его прах домой, мы обнаружили кое-какие обрывки, записи пророчеств…

Но они так обрывочны. Те пророчества, что удалось сохранить, сейчас находятся в руках Детей Сета…

Ты сам видишь, что узоры, лязгая металлом, свиваются в спирали, а затем вновь возвращаются в исходную форму.

Поэтому я и выбрал тебя. Поэтому тебе пришлось выслушать мой рассказ. Равнос были не готовы, и они погибли. Остальные тоже не готовы, и тоже погибнут.

Ты должен видеть узоры. Ты должен учиться на ошибках прошлого. Ты должен прозреть будущее, должен увидеть последние знаки. У тебя – у нас – у нас есть Зрение.

Ты не можешь отворачиваться.

Наконец он смог расслабиться; с большим трудом ему удалось выпрямить занемевшие конечности. Разум его кипел, движения были невероятно плавными и точными. Слабая пульсация жара - смутное воспоминание о призрачной лихорадке - пронеслась у него в мозгу. Машинально он сгибал и разгибал пальцы, не замечая странную жесткость, которую приобрела его кожа; затем частью сознания он отметил, что жадно слизывает с ладоней все еще теплую жидкость.

Даниэль сидел, почти не двигаясь, уже не похожий на себя прежнего. Методично, словно выполняя какой-то обряд, он облизал пальцы, затем стер следы крови с лица. Одним рывком встал на ноги и, подобно марионетке пьяного кукловода, заковылял прочь.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Vampire Storytellers Companion

Составные луки используют систему креплений чтобы увеличить силу того, кто их использует, и они позволяют добиться того же эффекта, что и другие луки, приложив меньше усилий. Составные луки являются относительно новым изобретением и не могут быть созданы без специальных инструментов. Малый составной лук составляет три фута в длину.

Урон: 2.

Размер: Н.

Минимальная Сила: 1.

Расстояние: 90.

Категории: Vampire: the Masquarade | Снаряжение | Метательное оружие |

Vampire: The Masquerade, Revised

Те, кто подвержены маниакально-депрессивному психозу, подвержены перепадам настроения, иногда это возникает в результате травм или беспокойства. Жертва может быть непоколебимой и уверенной в один момент и полностью пассивной и пессимистичной уже в следующий.

Сородичи с этим психозом страдают от перепадов и никогда неизвестно, какое настроение будет у них в следующий момент. Если вампир не справился с заданием, Рассказчик может тайно сделать за персонажа бросок на Силу Воли со сложностью 8. Если этот бросок неудачен, то персонаж впадает в депрессию. Так же вампир будет впадать в депрессию, если какой-либо бросок провален или если ее запас крови опустится ниже 2. Рассказчик должен сделать бросок, чтобы определить, сколько сцен персонаж будет находиться в депрессии, и сохранить результат в тайне.

У вампиров в депрессии Сила Воли уменьшается вдвое (минимум 1). Так же вампир не сможет увеличивать свои Атрибуты при помощи запаса крови. После выхода из депрессивного состояния персонаж становится энергичным, крайне уверенным в себе и активным на количество сцен, которые он пробыл в депрессии. Когда вампир находится в маниакальном состоянии, сложность всех бросков на сопротивление безумию увеличивается на 1.

Категории: Vampire: the Masquarade | Психозы |

Clanbook: Ventrue, 
Revised

Предыстория: Маргарида Кордейро – необычная Вентру, она слеплена из иного теста и поэтому отличается от своих «кровных родственников». Сейчас она одевается и ведет себя как асоциальный панк, но это не более чем игра. Маргарида – актриса. Биле знал, что для реализации плана ему понадобятся мужчины и женщины, способные долгое время оставаться «в образе», играть свои роли в течение нескольких месяцев, а то и лет. Его привлекли таланты Маргариды, и он тайком ото всех дал ей Становление, сообщав об этом только собственному сиру.

Маргарида, выбравшая себе образ Тореадора-анарха, играет эту роль с замечательным мастерством. Она не общается с выводком и отчитывается только перед Биле, передавая ему сообщения через систему тайников, по электронной почте и иными способами, позволяющими сохранить анонимность. План Биле детально разработан, но все же у Маргариды остается много свободного времени, когда она может заняться своими делами. Она легко считывает чужие эмоции по мимике и хорошо разбирается в людях, поэтому без особого труда может войти в почти любой социальный круг. Ей уже удалось добиться признания со стороны местных анархов.

Биле разрешил Маргариде делать все, что она сочтет нужным для того, чтобы поддерживать выбранный образ. Кордейро активно помогает своей группе в составлении различных планов и, не особо задумываясь, нарушает традиции Сородичей и людей. Она убила нескольких полицейских, совершила поджог и даже осмелилась на дьяблери (ее сиру об этом ничего не известно). Маргарида знает, что Биле считает ее ценным имуществом и поможет выкрутится, если у нее начнутся действительно серьезные неприятности с властями (к чему вполне может привести ее нынешняя беспечность). Эта уверенность позволяет Кордейро пускаться во все тяжкие вместе со своими новыми друзьями, которые уважают ее за безбашенность. Разумеется, всю собранную информацию она передает Биле, который затем сообщает нужные сведения Майклу и Робин.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Вентру | Персонажи из книг |

Clanbook: 
Brujah

Маргарита Фоккарт — это Бруха девятого поколения. До своего Обращения Фоккарт родилась за 30 лет до Французской революции. Несмотря на её благородное происхождение и связи со сливками парижского общества, её навыки и сострадательная натура завоевали симпатию среди простых людей. По правде говоря, Маргарита была настолько популярна, что сам Робин Лиланд обратил на неё внимание и впоследствии обратил. Старший вампир видел в ней оружие, которое он мог бы использовать, как только простолюдины неизбежно восстанут против аристократов.

Маргарита всё ещё оставалась на виду в Париже, мастерски скрывая свою вампирскую натуру. По просьбе своего Сира она отправилась в Америку, чтобы пронаблюдать ранние этапы революции в Америке. Вдохновлённая и образованная, она вернулась и стала поддерживать революционное движение во Франции. Когда революция началась, Маргарита стала активно в ней участвовать. Её навыки ораторства и «женские хитрости» оказали огромное влияние на Революционный Комитет.

 В результате своей революционной деятельности Маргарита была приговорена к смерти Вентру, который поддерживал аристократов, что заставило её вернуться в США. За два века она исколесила вдоль и попёрек Америку и Канаду. Её имя связано с Французским Сепаратистским движением в Канаде и попытками МакНейла контролировать Страны Анархов.

 В настоящее время Фоккарт обитает в Сакраменто. Ей по вкусу ночная жизнь города. Она финансирует театральные спектакли и иногда участвует в них. Конёк Маргариты — Присутствие, однако её навыки обращения с холодным оружием и высокий уровень Стремительности делают её отличным бойцом. Несмотря на свой скромный вид, она умело обращается с ножом. Очень многие вампиры были поражены её внезапной свирепостью и огромными боевыми навыками.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Бруджа | Персонажи из книг |

Children of the 
Night

Происхождение: Марис родилась в семье торговца, которая переживала сложные времена, и росла в лишениях и бедности. Когда она стала подростком, то пристрастилась к воровству и стала довольно умела в проникновении в чужие дома. У нее даже возникло что-то вроде внутреннего чутья, благодаря которому она могла находить спрятанные ценности. «Карьера» Марис могла бы продолжаться и дальше, если бы в одну из ночей ее не поймал в своем доме Луц фон Гогенцоллерн. У него была репутация весьма эксцентричного человека, так лампа в его окне горела даже глубокой ночью, а днем видели лишь его слуг. Никто другой в Гогенцоллерне даже никогда не видел его. Это разожгло любопытство Марис.

Луц обнаружил Марис, когда она тихо пробралась в его особняк через черный вход. Он решил преследовать ее, а не выставлять вон. Он наслал на нее видения, разверзнув ее паранойю до невообразимых глубин, а когда Марис наконец сломалась, то он даровал ей Становление, а затем запер ее, оставив страдать от смерти и перерождения. Кровь Малкава научила Марис важному уроку: преступление взывает к каре, и сильный должен обрушить ее на тех, кто слаб сердцем. Она поняла, что пошла против судьбы, когда поддалась греху воровства, и в наказание она была обречена на живую смерть.

Марис выучила все, чему Луц научил ее о Проклятье, ее новой силе и безумии, что пропитало ее кровь. Она не знала, должен ли Луц страдать за то, что убил ее, или же он действовал как инструмент судьбы. Эта дилемма мучила ее десятилетиями. Его странные развлечения лишь усложняли дело, так как он выбирал смертных из влиятельных семей или даже детей других Сородичей и заставлял их действовать в соответствии со своими извращенными страстями. Иногда это заканчивалось муками или смертью некоторых участников. Марис могла бы попытаться остановить Луца, если бы тот не убедил ее, что его жертвы заслужили наказание, а он лишь приводит его в исполнение.

Марис пила кровь лишь из бандитов или безумных и никогда из невинных. Она считала, что ангел мести, даже падший, не должен разить тех, кто чист. Осознав, как использовать свои способности, она научилась находить тех, кто действительно заслуживал проклятья и отправляла их, вопящих, в персональный ад. Убийца мог смягчить свое преступление, снова и снова каясь перед своими жертвами, лжец мог быть заставлен сказать правду тому, кого он обманул, или же Марис просто убивала их.

В конце концов Марис поняла, что Луц был лишь неправедным чудовищем, и муки, которые он причинял другим служили лишь для того, чтобы развлекать его. Она решила проинформировать семьи его последних жертв и дать им выбрать наказание. Она покинула особняк Луца, но решила задержаться в Гогенцоллерне, чтобы посмотреть, что горожане решат насчет его преступлений. Некоторым лишенным требуется дополнительный мотив, чтобы побудить их – измененные воспоминания тут, немного безумия там, и они были готовы заставить Луца исчезнуть.

Марис отправилась в Мюнхен на следующую ночь после того, как Луца выволокли днем из его особняка.

Некоторое время она служила князю Мюнхена в качестве следователя, прежде чем двинуться дальше. Она узнавала все что могла о каждом вампире, которого встречала, и делала пометки для дальнейшего их использования в личном блокноте. Никто не мог противостоять искушениям, и она решила, что рано или поздно все Сородичи падут перед проклятьем. И лишь тогда она свершит свой суд над ними. Однако не смотря на это, она хорошо служила князю и много раз помогала ему. Благодаря своей компетенции к середине двадцатого века она стала достаточно известна.

Марис работала на любого князя, с кем ей удавалось сойтись в цене. На одного она могла работать просто за доступ к стаду, у другого же она могла потребовать что-то из его имущества. Она приобрела множества связей и поддерживала их в Европе и кое-где в Америке. Благодаря ресурсам смертных и должникам, которых она приобрела, сотни лет работая на различных князей, она создала огромную разведывательную сеть. Среди ее знакомых были те, кто занимали высокие должности в интернациональных и национальных полициях. Среди Сородичей она наладила множество связей среди неонатов и служителей (а также получила сочувствующих слушателей) ради информации, которую они могли предоставить.

На Марис почти не повлияла волна безумия, которая накрыла Малкавиан Камарильи в 1997 году. Тем не менее она стала преисполнена амбиций и задалась целью попасть в высшие слои общества Камарильи. Когда в 1998 году был собран конклав, она обратилась к своим нескольким самым влиятельным должникам, например Франсуа Вийону, князю-Тореадору Парижа, и Анне Боусли, королеве Лондона, чтобы они поддержали ее в качестве претендента на должность юстициария клана Малкавиан.

Внутренний Круг одобрил ее назначение и избрал ее для служения – ее влияние в Европе, репутации среди следователей и решительность в свершении правосудия сослужили ей хорошую службу. Большинство архонтов Марис избрала из служителей, которых она использовала в качестве информаторов.

Лишь одно беспокоит Марис: когда Внутренний Круг вызвал ее, на месте представителя клана Малкавиан она увидела Луца. [Разумеется у Марис были галлюцинации, так как представитель от Малкавиан во Внутреннем Круге – Камилла Бэйнс – прим. переводчика] Когда она посмотрела снова, там уже было другое лицо, но она не была уверена…

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Gangrel, 
Revised

Биография: В годы Войны за независимость США Декер получил Становление от Люсьена - Гангрела, повидавшего ещё времена Римской Империи. Люсьен признался, что Обращение Декера было "несчастным случаем", поскольку он не собирался никого убивать, а хотел лишь подкрепиться кровью погибшего солдата или какого-нибудь умирающего. Так Декер и стал вампиром. В каком-то смысле, вся его дальнейшая судьба представляла собой нескончаемое сражение.

В начале 19-го столетия Декер вместе со своим Сиром добрался до алабамской плантации, на которой он вдоволь питался кровью рабов, пока Гражданская война не заставила его вновь взяться за оружие. После окончания войны плантация опустела, рабов освободили, а Декеру пришлось двинуться к северу, где он отыскал сонный маленький городок Милуоки. Там Декер жил в неприметном убежище, пока его не обнаружила стая Люпинов, которая обратила Декера в бегство. Когда Безумие, спровоцированное паникой, отступило, он обнаружил, что перебил небольшую толпу людей. Он поклялся, что отомстит, и основал группу Ануби, задачей которой была защита Сородичей от Люпинов. В течение всего следующего столетия Ануби существовали отдельно от общества Сородичей Милуоки, успешно собирая скальпы Люпинов в качестве награды за свои усилия.

Всё и дальше бы продолжалось в таком ключе, если бы в начале 1992 - середине 1993 гг. Милуоки не пережил сразу три потрясения. Первым стало уничтожение Юстициара Улисьяна Трэкса, останки которого обнаружили под Расином. Меньше чем через неделю котерия неонатов была вынуждена уничтожить обезумевшего Князя Теренса Мерика, который, по всей видимости, и стоял за смертью Трэкса. Ещё через несколько месяцев по Чикаго нанесли удар своры Люпинов, забравших не-жизни многих его обитателей, включая и Князя города.

Убийство Мерика разделило Сородичей Милуоки на несколько групп. В то время как одни поддержали влиятельнейшего Вентру Грациса, другие примкнули к Бруха по имени Скотт. В городе появились и беженцы из Чикаго, однако многие из них не проявляли ни малейшей инициативы и просто ждали, пока кто-нибудь из могущественных городских вампиров не получит княжеский титул. Борьба за власть длилась несколько месяцев, и пока вампиры вели бесконечные споры и вступали в перепалки, их одного за другим принялись истреблять оборотни наряду с неким охотником на вампиров, прибывшим из Германии.

Когда орда оборотней ударила по Чикаго, Декер окончательно отказался от роли изгоя из общества Милуоки, которую сам когда-то и выбрал. Он хорошо понимал, что если погрязшие в бесконечных спорах Сородичи Милуоки не предпримут никаких действий, то городу не избежать участи Чикаго. Он разыскал древнего Вентру Хротульфа - неизвестно, для того ли, чтобы убедить этого могущественного Сородича поддержать его или чтобы удостовериться, что тот ему не станет ему препятствовать, - а сразу после этого нанёс визит Грацису. Расправившись с этим римским Вентру, Декер отправился в самое сердце города. Выстроив за спиной членов Ануби, Декер ворвался в Элизиум и провозгласил себя Князем.

План Декера мог бы и провалиться, но члены Совета, оставшиеся к тому моменту в живых, не знали, что от него ожидать, и уж тем более предпочитали отдать титул ему, чем уступить его кому-либо из своих конкурентов. Кроме того, годы борьбы с Люпинами отточили боевое мастерство Декера до неслыханных высот, и хотя Бруха Скотт тоже метил на трон, ему совершенно не хотелось бросать вызов лидеру Ануби.

Во многом из-за постоянной угрозы со стороны Люпинов Декер поддерживает в Милуоки военное положение. Большинство постов в городе занимают члены Ануби, а совещания с другими вампирами стали формальностью, которой Декер нередко пренебрегает. Он строго следит за выполнением всех Традиций и зачастую запрещает даже заводить гулей, поскольку это представляет опасность для Маскарада. Какое бы соглашение Декер ни заключил с Хротульфом, сегодня оно разорвано: несколько лет назад Декер лишил этого древнего Вентру права на Обращение, заработав тем самым врага в лице могущественного старейшины.

А недавняя ссора Ксавьера с Камариллой ещё больше усложнила Декеру существование. Он не слишком хорошо знает Юстициара, а потому не спешит верить доходящим до него слухам, предпочитая оставаться в Камарилле хотя бы номинально. Однако его старый союзник времён Холодной войны, древняя Инянга, сегодня проводит в Милуоки не меньше времени, чем в Чикаго. Она покинула Камариллу, поскольку сейчас ей больше нужно заботиться о собственной безопасности, чем об интересах секты. Декер и Инянга объединили усилия, и теперь молодой воин учится секретам, которыми делится с ним эта древняя колдунья. Под влиянием Инянги Декер начал всерьёз подумывать о выводе города из Камариллы и объявлении Милуоки свободным городом.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Гангрелы | Персонажи из книг |

Children of the 
Night

Происхождение: Жизнь военного – это подчинение приказам и соблюдение иерархии, и мало кто из солдат демонстрирует комбинацию лояльности и личной инициативы. Марк был одним из этих немногих – он внедрялся во вражеские подразделения, следил за политическими событиями в мире, подкупал вражеских солдат и крал военные тайны. Разумеется, в девятнадцатом веке армейская разведка еще не была четко сформирована, однако это не останавливало Марка от саботажа и диверсий.

Хаос гражданской войны в США служил неплохим прикрытием для тайной деятельности. Тайные пути поставок, дезертиры, продажные политики – при помощи всего этого сообразительный человек мог незамеченным попасть в любую точку страны. При помощи хорошего языка и выпивки такой оперативник мог раздобыть нужные тайны: передвижения военных сил, пути поставок и политические цели. При помощи небольших перебежек через границу подобные тайны могли стать настоящим золотом. Даже в послевоенных Штатах с Грантом в качестве нового президента политические манипуляции приносили богатство и престиж. Тайны давали Марку деньги и статус, также они привели его к не-жизни.

Политические собрания и встречи не были чем-то новым для Марка: он шпионил на различные группы в различных салонах Чарленстона. Политические игры и речи не были для него чем-то новым, однако вампиры были. Когда он узнал, что посетители салона питались человеческой кровью, он быстро покинул это пугающее общество, где играл роль слуги. Заинтригованный и напуганный, он оправился на север, в Новую Англию, чтобы продать свои тайны и его знания привлекли внимание другого сорта вампиров. Его военное прошлое, высокий интеллект и незнание о схемах вампиров – все это делало Марка идеальным кандидатом для эксперимента по созданию Кровавых Братьев.

При помощи небольшой хитрости Марк был пойман и посажен в клетку с другими людьми, которые были тщательно отобраны чародеями Шабаша для трансформации. Его держали на убогом складе, однако хорошо кормили и держали в чистоте, так как Шабашу не был нужен некачественный материал для экспериментов. Наконец его привязали к креслу недалеко от остальных и над ним стали проводить ужасающие ритуалы, которые смешивали плоть вместе. Мучители Марка были впечатлены тем, что ему хватило сил кричать три ночи, в то время как другие подопытные умерли. Потеряли сознание или же сошли с ума.

Когда Марк и его круг наконец-то отошли от ритуала, они были быстро введены в Шабаш. После быстрой трансформации и голода, который насылал на него Зверь, Марку ничего не оставалось, как капитулировать: вместе с еще восьмью вампира (все неудачные результаты были уничтожены) он начал тренироваться, и все вместе они должны были стать передовыми силами на войне секты. Двое погибли в первой же схватке с бойцами Камарильи, а остальные стали наблюдать, сражаться и учиться.

После десяти лет Марк узнал столько, сколько было возможно о своем новом состоянии и месте в Шабаше. Его создали как расходный материал, однако он привнес в свой круг опыт касательно военной структуры и тайных операций и благодаря своим инициативе и лояльности секте его голос быстро стал решающим в круге. Во время Первой Мировой, когда группа потеряла еще одного члена в борьбе за тяжелую промышленность, он стал бесспорным лидером круга, однако Марк хотел большего.

Подобная инициативность была неизвестна среди Кровавых Братьев. Марк всегда знал о силе связи и информации и он быстро понял ценность таких технологий как телевиденье и радио, которые появились после Мировых войн. Персональная связь помогла его кругу увеличить свою эффективность в бою. Однако особый интерес у Марка вызвали персональные компьютеры, которые появились в семидесятых. Предвидя преимущество этой техники, которая позволяла хранить и упорядочивать большое количество информации, он отправился со своим кругом в Калифорнию чтобы наблюдать за развитием новых технологий. Анархи свободных штатов не представляли для них никаких проблем – те, кто хоть как-то интересовался бизнесом не верили в «мифы» о Кровавых Братьях, а те, кто начинал что-то подозревать подвергались скоординированной атаке круга.

Вооруженный острым умом и деньгами, которые он заполучил благодаря политическим махинациям, Марк стал способствовать развитию компьютерных технологий на Западном Побережье. Он был лишь одних из немногих успешных агентов Шабаша здесь, и поэтому быстро возвысился над своими товарищами. Когда ему стало ясно, что капризные вампиры Калифорнии не могут или не хотят посягать на его положение, он спокойно сообщил Шабашу, что заполучил для секты Торранс, что позволило ему получить должность епископа. Вместе со своими лысыми товарищами по кругу (Джеком, Труманом, Карлом и Илсом, которых он иногда в шутку называет «Мэтью, Люк, Джон и Мэри») Марк обосновался в Торрансе. Снова став частью политической игры, в которой он когда-то участвовал, Марк почувствовал вкус власти и стал вдохновлять молодых и безрассудных членов Шабаша на то, чтобы они отправлялись в соседние города и там распространяли влияние секты. Теперь, достаточно укрепившись, он начал распространять влияние Шабаша при помощи инструментов, которые не понятны старейшинам. Для большинства Каинитов Кровавые Братья не больше чем легенда, однако из-за хватки Марка слухи о них постепенно начали нарастать, из-за чего Камарилья стала с большей опаской отправлять своих агентов в бывшие свободные штаты.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Кровавые Братья | Персонажи из книг |

The Inquisition

Марсель Дюпюи, Советник Ценакулума Нового Орлеана, идет опасной дорогой. Если бы даже один из его многочисленных секретов был бы раскрыт Обществом, он был бы стремительно отправлен в отставку. В Обществе Леопольда немного места для гомосексуалистов больных СПИДом, тайных Теургов и начинающих Санбенито.

Карьере Дюпюи как инквизитора только три года. Во время учебы в колледже в Тулейне, он начал поиск оккультной мудрости и тайных учений. Его путь привел его к низшей магии и практикам вуду распространенным в Новом Орлеане. Одновременно со своими магическими и оккультными поисками он начал исследования своей давно подавляемой сексуальной ориентации и начал посещать бары гомосексуалистов и ночные клубы Биг Изи. Его симпатичное лицо и покоряющая всех индивидуальность очень быстро сделало его популярным.

К сожалению, он не был осторожен в своих поисках. Его сексуальная невнимательность привела его к заражению ВИЧ, в некоторой степени, то чего он мог легко избежать. В это же самое время его оккультные поиски привлекли внимание Питера Фишера, инквизитора Странника и члена Ордена Святого Петра, который поставил перед собой цель искоренить таумутаргистов Нового Орлеана. Невиновность и относительное незнание Дюпюи не имело никакого значения для Фишера, и одной ночью он прижал его к стене в стене в узком переулке, когда Дюпюи возвращался с рынка.

Дюпюи был спасен от выстрела Фишера неизвестным магом Небесного Хора, который устал от хладнокровных убийств его Аколитов. Обошедшись с Фишером в манере, которую вполне можно считать милосердной (стирание памяти Фишеру и возвращение его к истокам (с чистого листа), откуда он мог бы начать сначала менее ненавидящую жизнь), этот маг передал Дюпюи одному из своих выживших Аколитов, Теургу – Францисканцу и члену Ценакулума Нового Орлеана.

Он вскоре был принят в члены Общества, но предпочел оставить в тайне свои занятия Теургией, как и свою сексуальную ориентацию. Как из-за личности наставника Дюпюи, так и из-за его собственного первого формального знакомства со сверхъестественным (ужас – это хороший урок), Дюпюи был милосердным инквизитором. Он редко участвовал в аутодафе, предпочитая вести жизнь исследователя; если же он и участвовал в них, то только в тех случаях, когда он чувствовал, что обвиняемый был виновен в чем-то больше, чем только колдовство. Когда Дюпюи узнал, что он болен ВИЧ, он сохранил это в тайне от всех, кроме самых близких и пользующихся наибольшим доверием друзей и коллег, включая своего наставника, брата Питера.

Наклонности Дюпюи не остались незамеченными. Канцелярия Цензоров обращала свой пристальный взгляд к Новому Орлеану больше чем один раз, но в связи с тем, что Дюпюи никогда не уклоняется от своих обязанностей, он все еще не был изучен в достаточной мере. Это удача, хотя бы потому, что Дюпюи давно решил, что Общество заблуждается в своей миссии. Он вступал в контакт с отступниками Общества сторонниками Флорентийской ереси и находится на краю отступничества. Если новость о его тайном знание Теургии когда-нибудь станнит достоянием общественности, он, вернее всего, исчезнет прежде, чем Канцелярия Цензоров сможет как-нибудь его достать.

Категории: Vampire: the Masquarade | Персонажи из книг |

Children of the 
Night

Происхождение: Марсиану часто считают единственной Джованни, которая переступила знаменитые границы нейтралитета клана и решила активно помогать Камарилье. Ее знания Некромантии, а так же ее навыки следователя, юриста и медика сделали из нее бесценного наемного агента. Гладя свою кошку, он заходит в комнату, сопоставляет факты и называет виновного. Из-за того, что она может общаться с покойными жертвами, ее эффективность лишь увеличивается.

Марсиана пользовалась всеми привилегиями, которые может получить девочка, рожденная в одной из богатейших семей Венеции. Она включилась в социальные круги Венеции безо всякой задней мысли касательно странных вещей, которые происходили с ее семьей и домом, в том числе и посещений странных личностей, которых называли «дядюшками». Ее иллюзии развеялись лишь тогда, когда в ее девятнадцатое день рождения отец взял ее в семейный мавзолей. Здесь ее ждали семь фигур в плащах с капюшонами. Каменные двери склепа закрылись за ней. Когда они открылись снова, ветреная девушка исчезла и появилась серьезная женщина. Ее постоянно испытывали и тренировали, и она с головой погрузилась в семейный бизнес в надежде, что и она однажды станет достойна проклятья бессмертия.

Эта красивая и сильная женщина, которая отвлекалась от своего обучения занимаясь танцами, быстро обнаружила непринужденную слежку за собой по мере того, как она с одинаковым интересом разведывала темные тайны мертвецов и международных финансов. Удовлетворенные ее успехами, неживые покровители решили, что она достойна поцелуя не-жизни.

Марсиана так бы и могла остаться еще одни неонатом Джованни, если бы особые обстоятельства не выявили ее таланты. Навещая одного знакомого, который был связан с торговлей героином, она нашла его мертвым в его же офисе. На стене красовалась буква « G», нарисованная его кровью, которая была обведена в круг и перечеркнута. Высшие эшелоны клана поручили расследование этого преступления Марсиане. Используя свои навыки Некромантии, она вызвала дух этого мужчины и с помощью него определила личность убийцы, которым оказался его конкурент в торговле наркотиками, бродячий Тореадор.

Используя свои природные таланты при расследовании, Марсиана выследила этого Сородича вплоть до его логова, а затем связалась с несколькими членами своей семьи, чтобы они нанесли несчастному Каиниту визит. Ее глаза светились в темноте, когда она наблюдала за тем, как мстительные Джованни набросились на глупого Тореадора и уничтожили его.

После этого инцидента покровители Марсианы увидели, что она может быть крайне полезна в качестве следователя. Она принялась изучать судебную медицину, следовательское дело и правоведенье, и ее вампирские способности помогали ей делать это крайне быстро. Вскоре Джованни предложили ее услуги Камарилье в качестве наемного следователя.

Способность Марсианы разговаривать с мертвыми в совокупности с ее острым пытливым умом позволяли ей расследовать дела, которые ставили в тупик даже могучих архонтов и юстициариев. Вскоре она приобрела хорошую репутацию, и даже самые высокопоставленные лица Камарильи обращались к ней. Когда аластор Кэмбридж был убит, его сир направился прямо к Марсиане, чтобы раскрыть это дело.

Несомненно, Марсиана стала бы одной из основных целей Шабаша, если бы не предпочитала избегать гласности. Вампиры, которые знают ее и так понимают, что она является лучшим следователем среди нежити.

Марсиана не берет оплаты за свои услуги, однако давняя традиция клана Джованни требует, чтобы ее наниматели оказывали ей услуги в будущем. Эти услуги могут варьироваться в зависимости от сложности и запутанности дела. Благодаря своей работе Марсиана создала обширную сеть связей и ресурсов, которая может соперничать с таковой у любого другого активного Сородича. Марсиана просит держать ее просьбы в тайне в качестве части оплаты, и поэтому Камарилье неизвестна обширность ее сети. Если бы Внутренний Совет узнал о том, что у каждого из них есть долг к Марсиане и что она может в любой момент истребовать его, скорее всего они бы ее уже убрали. Сеть Марсианы простирается от подобных высот до котерий неонатов в различных городах, и этих вампиров она иногда использует как посыльных и для прочих небольших заданий.

Марсиана крайне лояльна своей семье и ее целям, но чтобы успокоить своих клиентов, она не проявляет никакой привязанности к ней. Эта уловка была столь эффективно, что многие Сородичи поверили, будто бы она скрывается от своей семьи, и они скрывают ее тайны, чтобы не потерять столь ценный ресурс из-за уничтожения его Джованни.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Джованни | Персонажи из книг |

Clanbook: Tremere, 
Revised

Происхождение: Все более осовременивающиеся послушники отчуждаются от Старейшин, которые зачастую не понимают вещей, принимаемые молодыми новообращенными за данность. Почти каждый Сородич, получивший Становление в последнее десятилетие, знает о компьютерах, пользуется телефонами и обладает (или обладал) водительскими правами либо удостоверением личности. У Старейшин, которые просто не могут «быть в курсе», это вызывает чувство неудовлетворенности, подавляемую боязнь власти, которой благодаря этим средствам обладают новообращенные, и соответствующую негативную реакцию. В свою очередь, новообращенные, раздраженные деспотичностью вековой структуры Камарильи, находят отдушины, используя свои современные дары дабы занять места там, где и не думали ставить свои ноги Старейшины, вроде интернет-коммуникаций, исследований космоса или высоких биотехнологий. Масика была просто одной из немногих бесправных, озлобленных послушников на Мадагаскаре, с ограниченными возможностями повышения, биографией преподавателя информатики и Регентом, который презирал ее непринужденное обхождение с современными технологиями, но также требовал ее помощи, чтобы шагать в ногу с остальным миром.

Дела внезапно изменились в 1998, когда Масика распространила кое-какие теории среди послушников, державших связь через интернет-сервер, поддерживаемый ей. Используя принципы Заразительности и Тождественности, Масика строила теории о том, что компьютер — это ментальное продолжение пользователя, средство, расширяющее свойства ума, а потому поддается тауматургическому управлению. За всего лишь несколько месяцев она проработала зачатки нового Пути Техномантии и обрисовала его положения нескольким другим послушникам до того, как ее Регент (и их тоже) узнал об ее действиях. Поначалу Регент Масики испытывал соблазн разобраться с молодой бунтаркой, но разглядел возможную пользу в ее Пути и стал ждать реакции Понтификов и Советников. Во многом к удивлению консервативных Тремеров, Путь был отправлен в архивы в Форстхритте и одобрен как полезное средство, хотя отдельные Лорды и Регенты до сих пор порой осуждают и запрещают это распространение Тауматургии на области, которые они не понимают. Масика стала среди других послушников кем-то вроде звезды; она смогла разработать совершенно новый Путь по направлению, отличающемся от любого другого курса исследований, то, что послушник не проделывал за век. Ее должным образом продвинули по лестнице, но ее Регент продолжает тщательно наблюдать за проявлениями непокорности — то, чего он не может понять, он боится, — но у Масики теперь есть союзники и подхалимы, которые думают, что ее нововведение быстро принесет ей более высокое положение и пост.

В свою очередь, Масика продолжает организовывать других молодых Сородичей в Интернете, болтая с другими послушниками-Тремерами и обмениваясь mp3-ками и ритуалами Тауматургии. Она обнаружила себя вытащенной под свет рампы, и многие Старейшины пользуются ей как фокусом стыда и вины, испытываемыми ими из-за своей неспособности приспособиться к современному миру, — она — олицетворение всего, что могут делать современные новообращенные, но не могут Старейшины. Это также означает, что от нее нелегко избавиться. Лишь теперь она начинает понимать, что это дает ей некоторого рода влияние, и в последующие несколько лет Масика может искать дополнительных союзников, чтобы создать более радикальную группу, влияющую на продвижение подобных ей новообращенных. Затем, опять же, она может решить, что борьба с иерархией невозможна, и принять более консервативный образ. (В реальности, персонажи игроков могут быть вовлечены в эти дискуссии, и Масика может быть полезным контактом, но также и притягивать неприятности от Старейшин).

Новаторы Тауматургии в Клане Тремер отмечают, что разработка новых видов Тауматургии часто требует годов, если не десятилетий, проб и исследований. Масика может быть просто одаренной от природы, но любящие теории заговоров Сородичи утверждают, что ее открытию помогли посторонним влиянием, возможно, даже таким, что она этого не заметила. Определенно, у ее Регента не было умений для того, чтобы разработать Техномансию, но, возможно, какой-нибудь Метузелах подстегнул ее компьютерные умения своим знанием Тауматургии — или, может быть, она и правда так талантлива.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Тремере | Персонажи из книг |

Guide to the Sabbat (1999)

Несмотря на отвращение к миру смертных, большинство шабашитов так или иначе взаимодействуют с ним Понятно, что ночной образ жизни затрудняет общение с людьми Поэтому некоторые Каиниты пользуются гулями, чтобы они говорили и действовали от их лица Жизнь этих гулей обычно неясна и полна страхом: они постоянно оглядываются на чудовищных хозяев или страдают от гнева других вампиров Паранойя нередко укореняется даже в тех, кого не касается кнут господина, так как они медленно погружаются в мир интриг и кровавого предательства.

Вот пример гуля-«глашатая», слуги, чьи обязанности выше насилия и охраны убежища.

Физические: Сила 2, Ловкость 2, Выносливость 2.

Социальные: Обаяние 3, Манипулирование 3, Внешность 3.

Ментальные: Восприятие 2, Интеллект 2, Сообразительность 2.

Таланты: Бдительность 2, Эмпатия 2, Хитрость 1.

Навыки: Вождение 2, Этикет 2, Стрельба 1, Скрытность 1.

Познания: Компьютер 1, Расследование 2, Политика 1.

Дисциплины: Доминирование 1, Стойкость 1.

Добродетели: Совесть 3, Самоконтроль 3, Смелость 3.

Человечность: 6.

Сила воли: 4.

Категории: Vampire: the Masquarade | Гули и ревенанты |

Vampire Storytellers Companion

Оружие, обычно автомат, можно встроить в портфель или другой неброский предмет (с Профессиональным Навыком: Создание оружия 4). Наиболее часто встречающаяся конфигурация представляет из себя контейнер, в который помещено оружие, со съемной частью на дуле и механизмом, который связан с кнопкой, нажав на которую персонаж может стрелять прямо из контейнера не доставая оружия. При подобной стрельбе сложность увеличивается на 2 и нельзя производить прицельные выстрелы. При стрельбе немедленно станет ясно, что это оружие даже если оно с глушителем из-за вспышек при выстрелах. Чтобы перезарядить оружие, требуется открыть контейнер.

The Heckler & Koch MP5 K, Глок 19 и Инграм 10 могут быть помещены в портфель или сумку, созданную под это оружие. В большинстве случаев кнопка вделана в ручку портфеля и оружие можно достать и использовать как обычно, если того требует ситуация.

Категории: Vampire: the Masquarade | Снаряжение | Огнестрельное оружие | Приспособления для огнестрельного оружия |