Vampire: The Masquerade, Revised Ed

Даже остальные Проклятые боятся Малкавиан. Проклятая кровь клана отравила их сознание, и в результате этого все до единого Малкавиане в мире — неизлечимо безумны. Что еще хуже, безумие Малкавиан может принимать практически любую форму, от всеподавляющего стремления к убийствам до почти полной кататонии. Во многих случаях нет возможности отличить Малкавиана от «нормального» представителя другого клана. Те немногие, чьи психозы становятся сразу же очевидными — одни из самых ужасающих вампиров, населяющих улицы.

С самых давних пор, какие только могут припомнить старейшие из Каинитов, Малкавиане всегда будоражили общество Сородичей своим появлением. Хотя клан и не разжигал великих войн и не свергал правительств смертных (по крайней мере, насколько известно их собратьям-вампирам), само присутствие Малкавиан вызывает незаметные изменения в городе. Хаос идёт за Безумцами по пятам, и те, кто связываются даже с самыми благожелательно настроенными Малкавианами, обнаруживают, что их жизни и не-жизни оказываются изменёнными сумасшествием Каинита.

Недавно Малкавиане провернули самую великую из своих «шуток». Никто не может сказать, осуществили ли её на великом Парламенте Малкавиан, проведённом где-то в удалённом европейском селении, или на унылом и заброшенном пустыре где-нибудь вдали от городов. Некоторые из рассказов повествуют об эпидемии заразного безумия, распространившегося среди потомков Малкава. Какой бы ни была причина, Малкавиане повсюду начали демонстрировать новую, опасную грань своего безумия, сопровождающуюся странными событиями в городах Сородичей по всему миру. Согласно стародавнему хвастовству Малкавиан, Джихад — это шутка, запущенная основателем их клана; некоторые Сородичи задаются вопросом, а не играли ли Малкавиане с ними эту шутку всё время.

Никто не может сказать, что же именно делает Безумцев настолько опасными. Несомненно, сумасшествие часто освобождает их от страха перед болью или Окончательной Смертью. Некоторые из них демонстрируют кровожадные устремления или полное отсутствие эмоций, в том числе и сочувствия. Но, что куда более вероятно, Малкавиане свободны от оков рациональности и могут делать всё, что пожелают — и эта свобода сопровождается невероятной проницательностью, странной мудростью, недоступной тем, кто в здравом уме. Малкавиане наделены тёмным рассудком, который часто — и во всё большей мере — направлен на пугающие цели.

Категории: Vampire: the Masquarade | Vampire: the Dark Ages | Каиниты | Кланы и Линии крови Каина | Малкавианы |

Guide to the Sabbat (1999)

Плоть – сущность природы Каинитов, Сородичи Шабаша являются теми, кто принимает свою природу и наслаждаются силой Зверя Члены отступников Малкавиан – наиболее несдержанные из них В то время как Малкавианам Камарильи показывают или рассказывают о том, как использовать свое безумие, отступников интересует лишь как распространять его подобно болезни Если Малкавиане сумасшедшие как лисы, то отступники – это бешенные лисы.

Члены отступников Малкавиан используют свое помешательство как обоюдно острый меч Для отступников безумие является оружием, хотя оно может исказить их Овладение мастерством применения своего безумия может занять десятилетия, если не столетия Чудики довольно независимы и связаны каким-то непостижимым сознанием, и если кто-либо столкнется с одним из членов этого клана, то забудет его не скоро, как бы он этого не желал Члены отступников Малкавиан – мастера психологических атак Комбинируя грубые слова с нежностью, доверие с откровенным ужасом, Чудики могут вытянуть информацию даже из самой выносливой жертвы или свести с ума даже самого стойкого пленника Лишь поэтому Шабаш до сих пор не уничтожил этих отступников – они слишком полезны Начиная от известного архиепископа и заканчивая обычным дуктусом, каждый, кто имел дело с отступниками Малкавиан, знают, что они владеют оружием, которое может уничтожить даже своих носителей.

Как и другие Малкавиане, члены отступников страдают постоянным сумасшествием, и лишь немногие из них сознают, что полностью безумны, однако отступников с их «философией» все же терпят в Шабаше Они так же боятся Окончательной Смерти, как и любой Каинит в Шабаше или вне его Из них получаются прекрасные солдаты и командиры в военное время, так как они не боятся делать все необходимое для победы Члены отступников Малкавиан считают, что не важно, кто и с кем сражается в битве, важно, что хаос берет верх над порядком, и цикл продолжается .

Однако иногда члены Шабаша все же сомневаются насчет того, что же им делать с Малкавианами в своих рядах Малкавиане могут следовать правилам, когда они совпадают с их целями, однако в большинстве случаев они неконтролируемы Некоторые стаи держат своих взаперти, приковывают цепями в подвалах или склепах и освобождают их лишь тогда, когда секте требуется натравить психопатов на своих врагов.

Согласно популярному слуху, Малкавиане пользуется малым уважением из-за своих уникальных способностей, которые возникли из-за великой «болезни» Малкавиан Семена массового психоза упали в глубины безумия и буйно произросли Возможно, это случилось из-за того, что члены отступников Малкавиан решили показать другим кланам, что ими не так-то легко манипулировать Возможно, это просто произошло само собой Так или иначе, одно известно точно – члены клана, которые находились вне Шабаша оказались «заражены» Что все это означает в действительности не знает никто, кроме самих отступников Малкавиан, но возможные последствия заставляют беспокоиться даже самых стойких Ласомбра Однако все же подобные беспокойства возникают лишь у тех Каинитов, которые смогли сложить все воедино.

Члены отступников Малкавиан демонстрируют самые темные стороны своего безумия Слухи говорят о провидцах стай, которые предсказывали успех Военных Партий, расчленяя еще живых людей или безумных кровавых пророков, которые предсказывали наступление Геенны после Времени Слабой Крови Наиболее опасные из отступников – серийные убийцы, культитсты с самоубийственными замашками и т д могут «выращиваться» для специальных миссий на территории Камарильи, их посылают, чтобы они распространяли безумие, которым прокляты, и выстилали дорогу Великому Джихаду.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Кланы и Линии крови Каина | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Предыстория: Князь Равенны, если его застать врасплох, не производит сильного впечатления. Он кажется слабым, хрупким прекрасным созданием, настолько добросердечным, что возникает вопрос: а не плачет ли он каждый раз, когда пьет кровь? Он держит себя в форме и вполне прилично одевается, но вокруг него нет ауры власти и силы, которая обычно ассоциируется с титулом князя.

Но маска… да, маска. Маска – совсем другое дело.

Когда Алессио надевает фарфоровую маску, которую он называет «лицом Павлина», его личность резко меняется. Сдержанность заменяется спокойным высокомерием, порывы сострадания уступают место примитивной, пульсирующей жажде крови. Его манеры становятся настолько аристократичными и величественными, что даже древнейшие Вентру Старого Света остались бы довольны. Если Алессио робок и неуверен в себе, то Павлин – это истинный князь вампиров: элегантный, порочный, язвительный и властный. О приемах павлина говорят по всей Италии, как и о его способах управления своим владением; мало кто ожидает от довольно молодого вампира такого умения править. Титул князя, который он носит последние 30 лет, он получил после исчезновения прежнего правителя, пропавшего во время бессмысленного расследования слухов об Инконню и назначившего Алессио своим преемником. Мало кто знал, что собою представляет этот Алессио, но когда на трон взошел Князь-Павлин, все стало понятно. Оказалось, что он с трудом поддается влиянию (говорят, это связано с его кланом), обаятелен и окружен верными союзниками. Несколько раз его пытались свергнуть, но все попытки заканчивались дуэлью на глазах всего двора. Князь-Павлин победил в каждой из этих дуэлей.

Больше всего на свете Алессио боится, что рано или поздно во время очередной вечеринки жажда крови полностью завладеет Павлином. Чтобы пить, Павлину придется снять маску, и тогда перед двором появится Алессио, слабый и беспомощный, над которым придворные смогут издеваться, как захотят. Одной этой мысли достаточно, чтобы во время дневного отдыха Алессио преследовали кошмары, и часто он просыпается, утирая кровавые слезы, которые текут по его алебастровым щекам. Но какие бы страхи его не терзали, он все равно каждую ночь дрожащими руками надевает на лицо маску.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Может быть, это была простая случайность, может быть, в игру вступили никому неведомые силы. Но все же версия о руке Провидения кажется более убедительной – иначе как еще бедный французский солдат, не отличающийся ни стойкой верой, ни большой мудростью, стать Пророком Геенны?

Фамилия Анатоля затерялась где-то на его долгом пути; все, что о нем известно, так это то, что он был парижским стражником и получил Становление от Пьера Паяца ( Pierre l’ Imbecile) во второй половине 12 века. Его вера в Бога и Церковь каким-то образом сохранилась и после Становления, но не осталась неизменной; молодой вампир начал искать знаки и предзнаменования, которые, по его словам, были оставлены Отцом, чтобы предупредить о грядущей Геенне. И никто не мог с уверенностью сказать, кого же он называет Отцом – Бога или Каина.

Шли века, и Анатоль стал пользоваться определенной известностью. Хотя его не раз подозревали в диаблери старейшин (ходили слухи, что для него это было чем-то вроде причастия), но пророческие способности хранили его от наказания и преследований. У него были союзники, такие же «опасные», как и он сам, в том числе и Люсита, отступница Ласомбра, и дальновидный ученый, исследователь Книги Нод, по имени Беккет. В их компании Анатоль странствовал по Европе и Америке, часто оказываясь в самой гуще странных и знаменательных событий, чтобы предупредить Сородичей.

К сожалению, многие пророки в конце пути становились мучениками, и Анатоль не стал здесь исключением. Во время Ночи Кошмаров он стал получать сигналы о приближении последних времен, а также о том, что осталось еще одно дело, которое надо завершить до того, как разразится Геенна. В последний раз он подчинился своему видению, отправившись в подвал в северной части Нью-Йорка, где обнаружил отвратительную статую из плоти и камня, от которой исходила сила, равная силе Патриарха. Пророк Геенны слишком хорошо знал, что ждет его – и предложил себя ужасной твари, смешав свою плоть с ее.

Его последние ночи, проведенные наедине с этой странной скульптурой, - каким-то образом он мог взаимодействовать с наполнявшей ее силой – стали ночами безумия, более сильного, чем когда-либо ранее. В эти последние часы, когда сознание все еще теплилось в нем, к нему приходили видения и новые знания, и он нацарапал свои последние слова на стенах подвала, собственной кровью записав бессвязное пророчество и свои знания о Геенне. В конце концов он исчез, полностью завершив свой путь.

Хотя Анатоль и накопленная им мудрость пропали из Паутины, его последние записи не остались незамеченными. Кое-что было собрано членами его клана, часть фрагментов, по слухам, оказалась в руках Сеттитов, которые, без сомнения, сравнили непонятные предостережения с их собственными пророчествами о Геенне. И, если в нашем мире все взаимосвязано, то остальные его записи должны были попасть к Салюбри или к наследовавшим им Тремер. Но теперь уже никто не может с уверенностью утверждать это.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

У каждого клана в Камарилье и Шабаше есть предания об ужасных тварях, живущих в ночи, созданиях, которые без жалости убивают своих потомков. У Малкавианов такая легенда повествует об Анку.

Анку – это сам Жнец, порождение могильной земли и ржавчины, гниения и горечи. Там, где эта легенда стала известна людям, он превратился в безжалостное мертвое чудовище с косой, странствующее по темным проселочным дорогам в телеге, запряженной быками, и падающее на людей так же внезапно, как и болезни, забирая их жизни, которые затем грузятся в телегу. В этом же облике он порою, хотя и мимолетно, появляется в видениях и снах Малкавианов.

Те Малкавианы, которые знают об Анку, относятся к этой легенде с равной степенью отвращения и почтения. Говорят, что он – первый из серийных убийц или их святой-покровитель. Самые достоверные видения намекают на то, что он может быть Старцем – не одним из прямых потомков Малкава, но его внуком и верным слугой своего создателя из Четвертого поколения (чье имя, по счастью, осталось неизвестным). Если слухи верны, он родился в те времена, когда сельское хозяйство было самой важной частью жизни людей и, возможно, был принесен в жертву какой-нибудь богине плодородия, после чего и получил Становление. В любом случае, смерть не прервала его служение земле.

Его сила столь велика, что он может беспрепятственно путешествовать по узким тропкам на территориях Люпинов или даже исчезать из одного месте, чтобы появиться в другом. Он может становиться невидимым вместе со своей призрачной телегой и проезжать через освещенные неоном современные города, не замечаемый никем, кроме своих жертв, которые в последний момент чувствуют слабый запах разложения, а затем – удар сзади. Известно, что вампиры – в особенности Малкавианы – порою бесследно пропадают во время охоты, и иногда после таких исчезновений по Сети передается слово, произносимое тихим шепотом, и слово это – Анку.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Основатели Камарильи, наверное, не слишком уверенно чувствуют себя при мысли, что Васантасена, стоявшая у самых истоков Камарильи и Шабаша, до сих бродит в ночи. Первая из отступников Малкавиан, пророчица темного просветления, лучшая прорицательница внутреннего круга Шабаша – она до сих пор вызывает страх в сердцах Сородичей.

Васантасена, согласно легенде, была принцессой, родившейся в большой царской семье в Индии незадолго до начала второго тысячелетия нашей эры. Ее сиром стал странствующий Малкавиан, святой как при жизни, так и в посмертии. Сир и его дочь были неразлучны и вместе пришли в Европу во времена Инквизиции. Здесь они сыграли ключевую роль в создании Камарильи и стали тем маяком, который привлек членов их клана к недавно созданной организации.

Если бы на этом все закончилось, Васантасена оставила бы по себе дурную славу. Но очень быстро она разочаровалась в Камарилье из-за явного нежелания ее членов верить в истории о Патриархах, после чего она с группой сплотившихся вокруг нее мятежников бежала, чтобы положить начало Шабашу. Если бы не ее проницательность и понимание тактики и организации Камарильи, Шабашу пришлось бы снести намного больше поражений, и, возможно, он не дожил бы до нашего времени.

Сейчас Васантасена стала легендой для своих потомков в Шабаше. Даже те, кто не знаком с ее вкладом в историю, слышали предания о яростной проповеднице из Малкавианов, которая высмеяла Пути Просветления за их пустоту и оставила их ради истинного понимания. Говорят, что ее сила Прорицания настолько велика, что она знает обо всем, что творится в Шабаше; и в самом деле, даже старейшие из вампиров не могут вспомнить, когда ее удавалось застать врасплох. Ее явно одержима мыслью о Патриархах, которых она боится, но при этом она остается одним из самых вменяемых и проницательных вампиров Шабаша. Хотя Шабаш сумел бы пережить ее уход, вместе с ней он утратил бы немалую часть своего боевого духа.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Цитата: слушайте, мне бы не хотелось вас прерывать, но вам не кажется, что вы немного наивны? Посмотрите на окружающий вас мир – посмотрите на оболочку, которую создали ради того, чтобы удерживать вас на месте. Может, вы и счастливы, живя за этим фасадом, который кто-то для вас придумал, но мне этого мало. Мне нужна правда!

Прелюдия: ваша семья принадлежала к привилегированным слоям общества – частная школа, домашняя прислуга, родители, оплачивающие выписанные вам штрафы, и все в том же духе. Никто никогда всерьез не ругал вас и не пытался вас дисциплинировать, и ни одного дня в своей жизни вы не голодали. До самого колледжа вам не приходилось лицом к лицу сталкиваться с настоящей жизнью.

Внезапно оказалось, что ваши родители больше не могут подкупать деканов, и ваши оценки начали стремительно ухудшаться. Это породило множество слухов. Говорили, что сложная финансовая ситуация у вас в семье возникла из-за безнадежных долгов, азартных игр, внезапного краха на фондовой бирже… и тому подобное. Но вы не верили ни одному слову. Ваши родители никак не могли быть виноваты в постигшем их несчастье. Кто-то еще приложил к этому руку, кто-то подтолкнул их. Поначалу вы решили, что вся вина лежит на либералах в правительстве, но чем больше вы углублялись в теорию заговора, тем больше возможностей замечали. Сами вы из-за нехватки средств не могли добраться до главных участников – в чем бы они ни участвовали, - но вы могли предупредить других людей. Поэтому вы заставили замолчать свою гордость и нашли себе подработку. Одним из мест работы стала радиостанция колледжа. Вас это устраивало – одной из немногих ваших сильных сторон была способность к выступлениям – и довольно скоро вы стали вести вечернюю передачу. Она оказалась настолько популярной, что вас пригласили на профессиональное радио.

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Предыстория: Гарсия последним вошел в семью Мойр, и во многих отношениях ему до все еще есть что терять. В отличие от товарищей, у него до сих пор живы родственники, проживающие в самом городе, и он сохранил привязанность к ним. Из всей семьи он больше всего похож на человека, но его безжалостно впутывают в дела вампиров. Хуже всего то, что он частично предвидит свою судьбу – способность, от которой он с радостью отказался бы.

Эдуардо Антенио Гарсия вырос в довольно обеспеченной семье: у его отца была своя фирма, торгующая недвижимостью, так что он без особых проблем содержал многочисленных родственников. Хотя отец Эдуардо придерживался строгих взглядов на воспитание детей, выполнять его требования вшестером было не так уж и сложно. Эдуардо имел возможность уходить в себя, предаваться фантазиям, пока его браться и сестры стремились угодить отцу. Пытаясь извлечь пользу из своего воображения, он занялся живописью.

К сожалению, умения Эдуардо не соответствовали его талантам. Как бы он ни старался, он не мог довести до конца ни одну работу: вдохновение накатывало и покидало его с невероятной быстротой, и он оставался в окружении незавершенных холстов. Отец запретил ему впредь так бездарно тратить время, после чего Эдуардо переехал в другую часть города. Он продолжал рисовать, пытаясь запечатлеть хотя бы что-то из посещавших его видений, но увы, все было напрасно.

Возможно, эта одержимость и стала приманкой для Малкавианов, которые очень скоро нашли его. С Лиззи он встретился, когда вышел в ночную смену, пытаясь заработать хоть немного денег, и почему-то он… запомнился ей. По причинам, которые она сама до конца не понимает, Лиззи дала ему Становление и привела в дом к «семье». Он оказался весьма податливым воспитанником и через несколько недель стал полноценным членом семьи.

Сейчас Гарсия – он предпочел зваться по фамилии – может хоть немного отдохнуть от преследующих его видений. Каждый раз, когда Мойры завершают очередной «проект» или оглашают новое пророчество о делах грядущих, он в течение нескольких дней спит более-менее спокойно. Но в последнее время видения изменились, и Гарсия просыпается, все еще ощущая явившуюся ему во сне вонь Геенны. Пройдет немного времени, и проекты и пророчества перестанут помогать – и что тогда ему делать?

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Предыстория: человеческая жизнь Джека не обсуждается. Даже его товарищи почти ничего не знают о том, кем он был до того, как «перешел черту». Если его начинают слишком настойчиво расспрашивать о прошлом, он коротко отвечает, что «родился мертвым, а затем умер еще раз». Чужак же и вовсе получает в ответ только мрачный взгляд. Джек на называет своей фамилии и ничего не рассказывает о своем сире. Однажды ночью он просто появился на пороге жилища Монкрифа и заявил, что его привел Зов. В течение трех ночей до этого Монкриф, Лиззи и Фей тоже слышали какой-то Зов – но без слов. Поэтому они приняли Джека в семью, решив, что это было предрешено судьбой.

Несмотря на всю скрытность Джека, Монкрифу удалось кое-что узнать о его прошлом. Джек, по всей видимости, получил Становление совсем недавно, но при этом проявляет удивительную устойчивость к Доминированию, что свидетельствует о сильной крови. Вероятно, Джек от кого-то получил начальные знания о вампирах, потому что он называл себя Малкавианом задолго до того, как встретился с семьей, к тому же он принимал участие в видениях и розыгрышах Мойр так уверенно, как будто его этому учили. Время от времени Джек как бы выпадает из реальности, и это дает Монкрифу и Фей повод подозревать, что он до сих пор каким-то образом связан с сиром. Порою им кажется, что часть знаний Джек получил, как и все, через обучение, а часть просто была вложена ему в голову. От этого предположения веет паранойей, но в клане возможно и не такое.

Но самая беспокоящая черта характера Джека бросается в глаза не сразу: создается впечатление, что его не интересует ничего, кроме выживания. По сравнению с безумцами и маньяками-убийцами, время от времени появляющимися в клане, он кажется вполне безобидным, но так как Джеком движет только и исключительно упрямство, он способен на все. Стоит только Фей попросить – и он поможет ей подстроить убийство, а если понадобится, то и сам разберется с мерзавцем – ведь все это, в конце концов, не имеет никакого значения. Поначалу Монкриф считал, что отсутствие целей у Джека – неплохая черта, которая позволит ему стать настоящей Мойрой. Теперь Монкриф уже не испытывает такой уверенности: он подозревает, что рано или поздно Джек преподнесет им сюрприз.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Предыстория: У некоторых тот факт, что выдающийся специалист в области патологий Сородичей, гематологии и необиологии является выходцем из клана Малкавианов, вызывает удивление. Эти простые души наверняка никогда не встречались с доктором Нетчерчем. Хотя его разум не свободен от безумия, свойственного всему клану, научный гений уважаемого доктора не подвергается никаким сомнениям.

Дуглас Нетчерч родился в самом конце 19 века в богатой семье из Новой Англии. На протяжении многих лет члены семьи подвязались на поприще медицины. Его старший брат стал для родителем настоящим разочарованием, зато Дуглас полностью оправдал их ожидания, с легкостью закончив школу «на отлично». Несколько университетов предложили ему внушительные стипендии, но в конце концов он отклонил все предложения, решив получить высшее образование в нескольких высших учебных заведениях сразу, в том числе и за границей.

Когда началась Первая Мировая война, доктор Нетчерч оставил свою бостонскую практику и вернулся в Европу, чтобы употребить все свои знания на помощь раненым солдатам. Он впервые наблюдал болезни и воспаления, возникающие в грязных траншеях, видел ужасные последствия отравления боевыми газами, но ни разу даже не вздрогнул.

Именно тогда он обратил на себя внимание Тримеггиана, могущественного Малкавиана и коллеги-медика. На Тримеггиана, который отправился на Великую войну только из любопытства, произвели большое впечатление решительность и проницательность врача из Америки. Было бы замечательно, если бы этот одаренный человек, получивший самое современное медицинское образование, направил бы свой острый ум и знания на изучение физиологии людей и Сородичей. И Тримеггиан не разочаровался в своем выборе: его отпрыск с полной самоотдачей и присущей ему рациональностью воспользовался представившейся возможностью.

Сейчас доктор Нетчерч руководит секретным (но профессиональным, не забывайте) центром в Научном Треугольнике Роли-Дарем, где он получает «исследовательские гранты» в форме крови, денег и добровольцев и проводит весьма интересные исследования витэ, изучает гулей, воскресших мертвецов и тому подобные объекты. В работе ему помогает его отпрыск, доктор Нэнси Ридж, прекрасный психолог, чья привязанность к сиру – и прежнему руководителю – пережила Становление и даже усилилась после него. Нетчерч, по всей видимости, не подозревает о ее влюбленности; хотя, возможно, и знает о ней, но считает ее извинительной и неопасной особенностью поведения. В любом случае, при уходе за «пациентами» она проявляет большую… мягкость, чем он; еще одно качество, которое делает ее бесценной.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Предыстория: Дон была ребенком, когда ее родителей отправили в лагерь для интернированных лиц только потому, что они были американцами японского происхождения. Шла Вторая Мировая война. В лагере она достигла половой зрелости и привлекла внимание не слишком щепетильного охранника. Когда через два месяца она исчезла из лагеря, родители обвинили во всем лагерное начальство и даже возбудили дело после окончания войны, надеясь добиться справедливости. Охранник был привлечен к суду и получил свой приговор. Никто даже предположить не мог, что он стал прикрытием для настоящего похитителя Дон, вампира Юлиуса Аброгарда.

Сидя на коленях сира, Дон обучалась актерскому мастерству, этикету и искусству манипулирования; после войны он собирался посетить Японию и хотел, чтобы Дон стала для него прикрытием. К сожалению, его планам не суждено было сбыться; когда Аброгард направлялся в Сан-Франциско за еще одним «птенцом», соперник-Тремер убил его с помощью волшебства и сумел замести все следы. Дон недолго ждала его в убежище; когда через три дня он не вернулся, она решила использовать обретенные навыки в собственных целях.

Национальность Дон могла бы стать помехой при путешествии по послевоенной Америке, но этот недостаток вполне можно было исправить Затемнением. Проявляя смелость там, где остальные робели, и действуя осторожно в тех случаях, когда окружающие были слишком самоуверенны, она выстроила надежную сеть из помощников и поставщиков информации, охватившую все Западное побережье. Каждый раз, когда приходил зов на очередную встречу клана, она понимала, что узнает все большую и большую часть присутствующих на собрании. На одной из таких встреч она познакомилась с Марис Штрек, на которую осведомленность и связи юной девушки произвели большое впечатление. Две вампирессы прекрасно поладили, и Дон была только рада расширить информационную сеть Штрек на все западные штаты.

Когда Штрек ввязалась в борьбу за власть и смогла занять место Бдящего от клана Малкавианов, Дон стала одной из первых, кто получил звание Архонта. Среди тех, кто знает о занимаемой Дон должности, ее не любят (и даже ненавидят) и презрительно называют «собачкой Штрек». Она – глаза и уши Бдящей в западной части Соединенных Штатов и, в случае чего, может рассчитывать на милосердие Марис с куда большим основанием, чем любой другой оступившийся Архонт.

Сейчас Дон, как и прежде, странствует от города к городу, выполняя задания Бдящей. Она обнаружила, что ее часто недооценивают; мало кто из старших вампиров встречал выходцев из Азии в большом количестве, и большинство из них считает, что она получили становление совсем недавно. Дон не исправляет их заблуждения – по крайней мере, до тех пор, пока ей не приходится раскрывать свою должность и цель.

В обычной схватке служительница-Архонт не представляет большой угрозы, но ей нет равных в умении тянуть за нужные ниточки и устраивать «несчастные случаи». Есть у нее и охрана; хотя ее телохранители и не бросаются в глаза, они никогда не отходят далеко от своей подопечной. Оба они в прошлом служили в ЦРУ и в течение двадцати лет были гулями Дон. Нет нужны говорить, что они весьма опасны в бою, хорошо вооружены, обучены и способны без особых хлопот справиться с тремя служителями, вздумавшими помешать их хозяйке. Дон Накада может доставить немало беспокойства городу или князю, привлекшему ее внимание, и горе тому вампиру или смертному, кто решится навредить ей, потому что об этом узнает Марис Штрек… последствия чего будут крайне неприятны для обидчика.

Образ: Дон – невысокая, изящная японская девушка, полураспустившийся цветок, который сорвали до того, как он полностью раскрылся. Она старается идти в ногу со временем и одевается по последней молодежной моде, что только помогает ей поддерживать образ вампира, получившего становление «всего лишь шесть месяцев назад». Движения ее хорошо выверены и прекрасно соответствуют облику самоуверенного подростка. Ее истинная природа проявляется только тогда, когда она уже загнала жертву в угол: в глазах ее вспыхивает холодная мудрость.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Цитата: Сюда? Боюсь, здесь нет ничего примечательного, это мое рабочее место, к тому же здесь сейчас небольшой беспорядок. Не на что смотреть, право слово… разве что вас интересуют детские туфли? Да, я так и подумал.

Прелюдия: В детстве вы не отличались общительностью, впрочем, у вас не было выбора. Ваша мать, чересчур обеспокоенная вашим здоровьем, не позволяла вам выходить из дому – она даже перевела вас на домашнее обучение. В результате вы все время проводили в своей идеально чистой комнате на втором этаже. Мать постоянно была с вами, у нее были деньги, оставленные ей вашим отцом, поэтому она могла заплатить за доставку продуктов и всего прочего, так что ей не было нужды выходить.

Самое волнующее событие детства, сохранившее в вашей памяти, произошло вскоре после смерти вашей бабушки – вам удалось забраться на чердак. Вы провели там несколько часов, рассматривая никому ненужные вещи из многочисленных сундуков, чемоданов и корзин, а потом вас нашла мать и стащила вниз, причитая о пыли и грязи. Пережитый восторг остался с вами: раньше вам никогда не приходилось видеть так много самых разнообразных вещей. Если бы только вам позволили получше рассмотреть их… вы бы наверняка узнали много нового.

Когда мать внезапно умерла, ваш мир рухнул. Она многому научила вас, но только не тому, как надо вести себя за пределами дома. После ее смерти вы неделями напролет бродили по городу, впитывая в себя его виды. Так много нового, неизведанного, о чем вы даже не догадывались! Слишком много. Вскоре вами заинтересовались сотрудники соцзащиты, а во время одной из прогулок вас заметили. Ваш сир и его товарищи были добры к вам, они кое-как объяснили вам, как надо взаимодействовать с другими людьми и миром в целом, как не потерять убежище, но, разумеется, они не могли научить вас всему. Теперь вы худо-бедно устроились, но все же вам еще многое предстоит понять, и единственным учителем для себя станете вы сами.

Концепция: Вы постоянно пытаетесь понять окружающий мир, а для этого надо, чтобы все вещи в нем были как-нибудь упорядочены. Вы не можете привести в порядок мир, но, по крайней мере, можете подробно классифицировать все разновидности выбранной вещи. При этом вам нельзя сосредотачиваться на коллекционировании той или иной разновидности вещей больше, чем на несколько месяцев – если вы не можете получить нужных вам ответов, вы просто двигаетесь дальше. В результате ваши интересы постоянно меняются: это могут быть насекомые, квартиры, дубовые листья странной формы, левые руки – да что угодно. Разумеется, следующая коллекция даст вам больше информации, чем предыдущая…

Советы по отыгрышу: Советы? Вы совершенно нормальный человек – обычный человек с хобби, вот и все. Вы не проводите все свое свободное время в окружении коллекции, вы не обсуждаете ее с теми, кого она не интересует. Это – ваше личное дело, зачем же вовлекать в него посторонних?

Имущество: Мансарда, последняя «коллекция», ювелирная лупа, самые разнообразные запасы и инструменты.

Психоз: синдром навязчивости / болезненное влечение.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Образцы персонажей |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Цитата: Не могли бы Вы… Не могли бы говорить чуть тише? Я пытаюсь расслышать…

Прелюдия: Классическая история о таланте, которому требовалось бессмертие. Все ваше детство, насколько вы помните, прошло под звуки музыки; ваше выступление в пятом классе привело к тому, что финансирование музыкальной программы в школе было увеличено вдвое. К последнему году обучения у вас уже имелось несколько стипендий, соседи вами восхищались, и даже самые отъявленные драчуны в классе не решались приставать к вам, опасаясь вызова на школьный совет.

У вас был талант, память о котором будет храниться в веках. Он и привлек к вам вашего сира, который давно забыл, что такое искусство. Вы были талантливым исполнителем; ваши сочинения были гениальны. Должен был найтись тот, кто сохранит ваши способности навеки.

К сожалению, вампир, с которым вас свела судьба, был сумасшедшим.

Во время Становления ваша душа покрылась сетью трещин. К тому времени, как бы пришли в себя и снова смогли действовать, вас уже похоронили в точном соответствии с данными ранее распоряжениями – точнее, ваш пустой гроб. Вы едва ли обратили на это внимание, вас переполняла музыка, ее ритмы захватывали вас, но она была… другой, можно даже сказать, неправильной. И в то же время она была понятней и настойчивей, чем раньше.

Вашему сиру это пришлось по вкусу. Он окружил вас заботами: стал вашим покровителем, нашел вам убежище и товарища, устраивал для вас выступления (с соблюдением всех правил секретности) и нанимал музыкантов, которые играли ваши новые увертюры, а потом отошел в сторону, чтобы вы могли работать без помех. Теперь ваши редкие концерты привлекают Сородичей всего города и его окрестностей, и уже поговаривают о создании фильма, основанного на ваших музыкальных композициях. Вы относитесь к подобным предложениям с вежливой заинтересованностью, но выслушиваете их лишь вполуха.

Концепция: Как и любой композитор, достойный этого прозвания, вы одержимы музыкой. Может быть, часть того, что вы слышите, – это обрывки воспоминаний, просочившиеся по Сети Безумия; а может быть, и результат вашего собственного вдохновения. Вас не очень-то привлекают дворы вампирских сообществ, но время от времени вам приходится оправдывать свое существование, развлекая князя и его приспешников. По счастью, ваш талант таков, что никого не оставляет равнодушным – взволнованным, обеспокоенным, вымотанным, но только не равнодушным.

Музыку, которую вы сочиняете, нельзя назвать обычной; это творения безумного Моцарта. Те, кто слышит ее, оказываются во власти нот, которые вы бы назвали… предательскими. Незаметно и безжалостно ваша музыка заполняет слушателей, поселяется в их головах и никогда больше не покидает их. И горе тому, кто настроится на одно из ваших выступлений с помощью Прорицания…

Советы по отыгрышу: Вы лишь наполовину слушаете тех, кто разговаривает с вами, часть вашего внимания всегда обращена вовнутрь. Музыка приходит и уходит, подобно воде; во время «отлива», если можно так выразиться, вы практически ничем не отличаетесь от остальных Сородичей, но когда музыка заполняет вас, вы хватаетесь за карандаш и бумагу, и плевать вы хотели на последствия. Вежливая улыбка, комплименты, стиснутые зубы и надежда на то, что ваши почитатели уйдут и оставят вас наедине с музыкой.

Имущество: набитый нотами портфель, мансарда со звукоизоляцией, синтезатор.

Психоз: маниакально-депрессивный психоз.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Образцы персонажей |

Clanbook: Malkavian, 
Revised

Предыстория: Не все Малкавианы получают Становление ради служения великой цели. Не всех Малкавианов ведет злоба, отчаяние или хотя бы жалость. Иногда основной причиной выбора становится схожесть.

Элизабет Энн Морроу в детстве исколесила все Соединенные Штаты, потому что росла в семье кадрового военного. Ее отец отличался сдержанностью, мать была слабой и нечестолюбивой; и если бы не брат Дэвид, она, может быть, и вовсе не смеялась бы. Постоянные переезды из города в город и смена школ наложили свой отпечаток на все ее детство. Она бы сдалась намного раньше, чем пришло ее время, но отец и брат просто не позволили ей сделать этого.

Как и почти все американцы, Лиззи была не готова к Вьетнаму. Она не была готова к тому, что Дэвид по желанию отца запишется в армию. Она была не готова к тому, что ее брат отплывет во Вьетнам. И в ночь, когда отец позвонил домой и сообщил, что Дэвид погиб, Лиззи не выдержала.

Лиззи не помнит всего, что произошло с ней, знает лишь, что в ночь после получения страшного известия она бежала из дома и что совсем не была готова к жизни на дорогах. Она помнит, как ее подобрал остановившийся грузовик, а затем – вспышки боли и горя, но остального ее память не сохранила. Она почти не помнит, как ее преследовал незнакомец, от которого она никак не могла скрыться. И совсем слабо помнит убогий отель в 20 милях от Остина, где ее осушили до капли и перевели на другую сторону.

Такая расшатанность не помешала Лиза овладеть всеми навыками, необходимыми вампиру – и Малкавиану. Хотя прежняя здравость мышления к ней не вернулась, сейчас она почти полностью контролирует свою психику. Время, проведенное с Мойрами, немного повысило ее самооценку, хотя эмоционально она очень зависима и имеет дурную привычку «липнуть» к первым встречным в поисках поддержки. Остальные Мойры стараются ее защитить, их пугает мысль о несчастной тоскующей Лиззи, ставшей рабыней Клятвы Крови.

У Лиззи, как одной из Мойр, было немало возможностей отточить актерское мастерство, хотя их творения – это скорее выступления, чем спектакль. Видения к ней приходят так же свободно, как и к остальным Мойрам, а ее способность располагать к себе людей помогает получать нужную информацию.

Более того, Лиззи обычно поручается заманивать пищу к убежищу; она легко убеждает подвыпивших гуляк, что можно потехи ради забраться в старый театр, и воспринимает это как игру. Лиззи владеет Доминированием, что позволяет ей стереть у жертв память и заменить ее ложными воспоминаниями о том, что случилось в театре. Иногда она развлекается, вкладывая воспоминания о гигантских крысах с острыми зубами. Ее способность заманивать жертв для товарищей принесла ей прозвище «наш рыболовный крючок» - так ее называет Джек. Саму ее все это веселит.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | Малкавианы | Персонажи из книг |

Clanbook: Malkavian, Revised

Наша история, само собой, начинается с Малкава.

Да. Это он стискивает твою грудную клетку, вцепляется в глотку и заставляет твои безжизненные внутренности сжиматься в страхе. Имя бога становится осязаемым. Имя пугает тебя. И ты, и я, и все наши братья и сестры, даже те, кому не объясняли значение этого имени, - все мы вздрагиваем, когда слышим это имя, и так происходит по его воле.

Слушай. Мы редко взываем к силе имени Малкава; может быть, ты уже знаешь, почему. Нам негоже обсуждать его за стаканом с выпивкой, как люди обсуждают Гитлера или Платона. Да и что мы можем сказать? Ты с равным успехом можешь описывать терзающий тебя голод или полузабытую похоть, потому что все это – он и есть. Часть его живет в тебе, в каком-то темном закоулке твоего мозга – это та теплая, влажная пульсация, которую нельзя понять, но с которой можно только смириться. Пульсация, которая отзывается на каждое произнесенное мною слово, на каждый образ, проносящийся перед нашим внутренним взором. Я говорю с тобой через него.

Но мне кажется… Мне кажется, он не всегда был таким. Нет, не всегда. Расчлененный бог некогда был цельным.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

История Малкава, Отца нашей крови, начинается с Каина. Все наши истории начинаются с Каина, черт бы его побрал. Так уж получилось. Каин был первым, кого обременяли человеческие чувства и кто сумел сбросить их и перейти к следующему уровню творения. Ты веришь в Адама и Еву? Два раба. Ты веришь в Лилит? Ну и дурак. Ты веришь в эволюцию? Неплохая теория, но нашего существования она не объясняет.

Не важно, во что ты веришь. Каин был первым, кто встал над могилой, кто сумел переступить порог смерти и увидеть сразу два мира. Кто-то должен был быть первым. Был ли это тот человек, кто впервые вспахал девственную землю, засеял ее и ждал, когда созреет урожай? Был ли это Каин, убийца своего брата? Был ли это Утанапиштим, обреченный на бессмертие? Или кто-то еще?

Никто из нас этого не помнит, никто из нас не существовал в то время. И.. может быть, это и к лучшему. Если бы его имя было произнесено, его сила сокрушила бы твой разум…

Нет. Забудь об этом. Каин. Зови его Каин. Он был Первым.

Первый был зверем из праха, влажным от крови и безумным от жажды и горя. У него не было души, и он был одинок. Он был болен и хотел разделить свою болезнь с кем-то еще, потому что он не хотел страдать в одиночестве. Поэтому он построил город в тех землях, что позже были омыты водами Потопа, и выбрал трех детей. Со временем они тоже почувствовали одиночество и тоже нашли себе детей…

Малкав… При жизни Малкав был непростым человеком, если верить преданиям. Записи… противоречивы, но все они согласны в одной маленькой подробности. В некоторых текстах упоминается ангел, вестник, избранник – возможно, речь идет о нем. Он был избран, чтобы обладать видением, полученным от сира, или же, возможно, он был выбран из-за этого видения.

Записи становятся еще более непонятными, когда речь заходит о сире Малкава. Я читал, что его сиром был Инош Законодатель, который возлюбил Малкава за его мудрость и усадил по правую руку от своего трона, назвав визирем. В других текстах утверждалось, что Малкава избрал Ирад Сильный, желавший, чтобы сила духа и сердца его потомка были равны его собственной силе. Я слышал также, что Цилла Прекрасная узрела свет, горящий в глазах Малкава, и приблизила его к себе в отсутствие Каина. Песни Малкава повествуют о любви и жажде мудрости, но в них нет согласия… в них нет согласия.

Я думаю, что в конце концов сир Малкава возненавидел его. Может быть, он знал, что Малкав может прозревать грядущее. Фрагмент стиха из Ниневии дает намек, на изучение которого мне потребовалось триста лет; а из собранных осколков глиняной таблички можно понять, что кто-то из Трех призвал одного из Тринадцати и терзал и мучил свое дитя, так как ему не понравилось то, что сказал этот отпрыск… или не сказал. И происходило это, согласно стиху, в то время, когда Тринадцать восстали против своих создателей.

Все остальное довольно легко понять. Трое были низвергнуты; из сохранившихся текстов не совсем ясно, были ли они уничтожены окончательно, или же кто-то из их отпрысков сумел поглотить их сущности. Тринадцать заключили перемирие и жили все вместе. Некоторое время.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Голоса, много голосов, бились в голове Даниэля.

«…он/ Каин проклял его/ Малкава, когда тот опозорил его…

И обрек его на вечное безумие…»

«…Каин многое узнал от Лилит, но она не научила его всему, что знала сама. Когда он покинул ее, она пришла к первенцу своего потомка и поведала ему тайну, которая сокрушила его, разрушила его разум и запятнала его кровь…»

«… Узрите моего самого глупого потомка,

Который назвал безумие счастьем,

Пусть же он станет безумным,

Чтобы все бежали от него…»

«… Тогда [Малкав], сокрывшись от сородичей, упивался кровью Трех. Но она переполняла вены [Малкава], и сердце его готово было лопнуть. Глаза его были открыты, и Истина обрушилась на него…»

«… [Малкав] сжал родителя в руках,

В руках, что крушили камень,

И впился, подобно псу, в шею родителя,

И [старейшина] закричал, подобно тысяче шакалов,

Как гриф, умирающий от стрелы в сердце,

Как лев, убивающий детеныша,

И [Малкав] вдохнул этот крик с воздухом

И начал плакать,

Он плакал много ночей,

Он выл, и рвал волосы на голове, подобно женщине…»

Когда было наложено проклятие? Кто наделил Малкава даром предвидения, причиняющим боль? Хотел бы я знать – я потратил так много времени и сил, и все же ответ, истинный ответ, ускользает от меня. Наши воспоминания искажены, стерты лихорадкой. Что бы ни поразило разум Малкава, оставив в нем эту ужасную зияющую рану, оно настолько напугало его, что каждому из своих двух детей он рассказывал об этом по-разному. Совпадают только те версии, что сиры рассказывают своим ученикам; можно вспомнить и ученых, цитирующих Книгу Нод – но и Книга может ошибаться. Можно предположить, что если бы кто-то еще из внуков каина находился рядом с Малкавом, когда тот обрел Зрение, он бы тоже получил этот дар. Эта сила…

Сила Зрения – это сила самой вселенной. Это не просто болезнь, которая живет в нашей крови, - это связь с хаосом, заполняющим незримые места. Это способность видеть истинную структуру мира, способность смотреть сквозь иллюзии.

Большинство мифов сходятся в том, что Малкав дал Становление своим детям до того, как получил дар Зрения, и когда лихорадка сжигала его кровь, его потомки испытывали те же страдания. Есть и другие истории – о Носферату и всех его детях, чья внешность была проклята; о безымянном Старце, что предложил души – или то, что от них осталось – своих учеников демонам в Аду; о вечной одержимости Арикель и всего ее потомства. Силы, сотрясавшие древний мир, могли поразить всю линию крови; Пробуждение – лишь побочный эффект…

Я отвлекся.

Зрение, как можно понять, стало достоянием всех потомков Малкава, как и его самого, и каждый новообращенный, просыпаясь после Становления, ощущал эту мягкую пульсацию у себя в голове. Кровь Малкава была подвержена… влиянию безумия, окутывавшего весь мир. Зрение повлияло на его способность к видению, сделав его прорицания более точными, чем ранее, но одновременно оно стало тяжелой ношей.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Тебе повезло, дитя мое, - ты живешь во времена, когда люди стали более милосердными. Они гордятся своими знаниями и всегда готовы к сочувствию. На Западе сумасшедших, может быть, и не любят, но и не стараются заковать их в цепи и запереть в камерах. На безумца, посреди улицы распевающего псалом во славу Матери-Луны, не обращают особого внимания. Когда люди пытаются вылечить его, они прибегают к лекарствам и играм.

Во времена наших дедов все было не так. Сумасшедшие не считались больными, они считались одержимыми. Считалось, что изгнать демонов из несчастных можно с помощью порки или голодания; тогда злобные духи должны будут покинуть ослабевшее тело и отправиться на поиски нового пристанища.

Такова была наша судьба. Многие внуки Малкава погибали, стоило им слишком далеко уйти от прародителя. Потомки других представителей Третьего Поколения были бы рады убить самого Малкава – но не стали этого делать. Может быть, им запретил Каин. Может быть, все дело было в Зрении и видениях Малкава, из-за которых кое-кто решался сблизиться с ним, и поэтому Малкав никогда не оставался в полном одиночестве. Он был одинок, да, но не совсем.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Притча:

Двое из Патриархов были братьями Малкава. Одним из них был Саулот, который при жизни любил тело Малкава и тела других и стремился улучшить свою бессмертную плоть. Вторым был Сет, который жаждал вечности и хотел подарить вечность тем, кого любил, и ради этого учился властвовать над своей душой, порождением ночи. Братья, они пришли к Малкаву, чтобы утешить его, но не было бальзама, способного исцелить его раны, и не было эликсира, чтобы потушить сжигающий его жар. И, отчаявшись помочь ему, они говорили о множестве вещей: о длинных ночах и слабости людей, о жизни и смерти и тех тайнах, что сокрыты в них.

И случилось так, что речи Малкава рассердили Сета, который в ответ наговорил много грубых слов, желая обидеть Малкава. Малкав же сказал, что рано или поздно все сущее откроется в видениях, быстрых и противоречивых, но все же доступных уму и восприятию, как доступны зрению стены пещеры, освещаемой тусклым факелом. Но Сет продолжал спорить, утверждая, что лишь в глубинах души можно найти истину и что люди, полные несовершенства, могут осознать величие вселенной, но лишь с помощью бессмертных дано им узреть сокрытое.

В конце разговора они долго смотрели друг на друга, а затем решили обратиться к брату своему Саулоту, чтобы он рассудил их. Разве не верно, спросил Сет, что человек обретает мудрость в глубинах отчаяния и что он может найти все ответы глубоко в своей душе? Но разве не приходит мудрость извне, спросил Малкав, от глаз, которые видят слишком многое и, наконец, от разума?

Саулот нахмурился, голова его поникла, и признался он, что не знает ответа. И пожалел он о сказанном, потому что знал: не будет ему покоя, пока он не найдет ответ.

Поэтому Саулот встал и сказал: «Хотя я не знаю ответа, я найду его». Говоря так, он отдал свой меч Сету, попросив сохранить клинок до его возвращения; и Сет подарил Саулоту посох, покрытый шипами, и пожелал ему счастливого пути. Малкаву же Саулот отдал свою корону, но Малкаву нечего было дать ему взамен, поэтому он надкусил себе палец и кровью начертал на лбу Саулота глаз, а затем пожелал ему счастливого пути. И Саулот, зная, что в пути его подстерегают неисчислимые опасности, ушел к горизонту, и Малкав до самой своей гибели ни разу не встретился с ним.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Малкав стал прародителем кошмаров. Ему была дана сила творить, но, как и прочие Сородичи, он мог создавать лишь свои подобия.

Но после того, как суть его изменилась, а глаза узрели то, чего его дети видеть не могли, он понял, что его создания больше ему не принадлежали. Они больше не были его подобиями.

Никто не мог противостоять ему. Никто.

Кровь, которую мы знаем, боги, герои и чудовища нашего племени – всех их породил Малкав после надлома. Спроси духов земли, прислушайся к глубинам дремлющего разума Малкава, задай вопрос старейшине любого из кланов – ты получишь один и тот же ответ. Те, кто был до, погибли. Те, кто пришел после – стали нами.

Он решил, сколько у него будет детей. Мы не знаем, что это было за число. Может быть, их было восемь, или двенадцать, или двадцать, или тридцать шесть. Все они были одним целым. И количество их собственных детей не превосходило того числа, потому что они выбирались лишь однажды и все вместе.

Я боюсь – и ты боишься, не можешь не бояться, - я боюсь, что один из его детей окончательно уничтожен. Числа священны, и он может проснуться, чтобы исправить счет.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Кто же был его порождением? Мы знаем лишь нескольких из них. Одна из них упоминается – нет, ее имя не названо – в отрывках законов и легенд, дошедших до нас из далекой Месопотамии.

Она была дружелюбна, красива и мила. Она была храмовой проституткой и сумела успокоить Малкава, как Шамхат некогда сумела укротить дикого зверя. Она охладила его лоб водой и маслами, она приносила ему пищу, когда жажда терзала его.

Старая песня, в которой сиром Малкава названа Цилла, утверждает, что он любил Циллу, но затем присоединился к тем, кто искал ее смерти. Если это правда, то, возможно, в той женщине он видел свою возлюбленную, но недостижимую владычицу. И он выбрал ее для себя… а потом, ибо такова была его судьба, он отверг ее. От его прикосновения ее разум разлетелся на тысячу осколков, он с сожалением оттолкнул ее от себя – если только Малкав мог почувствовать сожаление.

Но ее история на этом не заканчивается. Существует немало легенд, повествующих о нашем прародителе, в гневе убивающем собственных детей. Но ее он не стал уничтожать. Как-то я сумел прикоснуться к смутным воспоминаниям о ее лице, ее нежности и ее голоде. Голос ее доносит предания о Чумной Невесте, о Старице, носившей его лихорадку подобно короне.

Как видишь, именно прелестная блудница Малкава положила начало распространению инфекции. Она безумно любила нашего прародителя и потому полюбила сохранившуюся в ней его частицу, которая живет и во всех нас. А ее милосердие никогда не ослабевало.

Она – Чумная Невеста. В наших историях и преданиях о ней рассказывается как об этакой Тифозной Мэри, которая одаривала болезнью Малкава тех, к кому чувствовала жалость, хотя ее дар должен был уничтожить их. Иногда она приходила к новорожденным и кусала их, а затем облегчала их страдания во время Становления. Я слышал сказания о Безумной Джейн и хотел бы знать, так ли уж была виновна давно исчезнувшая Джейн Пеннингтон, или же это отвергнутая невеста Малкава влияла на наши видения. И, как и со всеми детьми Малкава, мы никогда не слышали – и не чувствовали, - что его невеста умерла.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Другим потомком Малкава был уроженец Урука, Города Площадей. Он знал дикаря Энкиду и жил при дворе Нинурты Воинственного и Эрры Чумного. Он был умен, весел и выделялся своими достоинствами среди игиги, что ночами правили в землях между реками. Звали его Ниссику, что означает «Мудрый Принц».

Имя было выбрано верно – или, быть может, имя само выбрало его. Ниссику был рожден трикстером, по крайней мере, так уверяют легенды. Он был шарлатаном, притворявшимся провидцем, или, возможно, аристократом, который развлекался, изображая приступы безумия, или простым сумасшедшим, полным очарования. Песни так непонятны, но они во многом сходятся…

Он вошел в семью, и он был одним из первых. Когда он выпил кровь Малкава и переродился… возможно, его укус был слишком глубок. Его Зрение позволяло ему видеть не только реальность, а его ловкие пальцы следовали за Зрением. Я слышал истории о том, как Мудрый Принц проник сквозь кожу мира и обнаружил холодные острые структуры, лежащие между мягкими нежными миражами. Говорят, что Малкав бросил его вскоре после Становления; хотелось бы мне знать, не видел ли отец самого себя в своем порождении.

Под тысячами имен и лиц скрывался Ниссику. Я слышал, как Гангрелы говорят об Иктоми, и думал о Ниссику. Я слышал Носферату, произносящих имя Малка Довольного, и думал о Ниссику. Иктоми, Малк Довольный, Дьявол Ганс, Вавилонянин, Пожиратель глупцов, Старый Ненавистник – все эти имена вызывали у меня одни и те же воспоминания. Я уверен, что Мудрый Принц дожил до наших дней; у меня нет доказательств, но я чувствую его смех, который крыльями моли щекочет мою исчезнувшую шею. Он опять идет куда-то, двигаясь к своей следующей цели, и глаза его неотрывно следят за следующей жертвой, а руки готовы схватить Ложь и разорвать ее на части, высвобождая то, что таится за ней. У него еще много работы.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Имена. И снова все возвращается к именам. Малкав – имя безумия. Каин – прозвание чудовища, имя для величайшего из когда-либо наложенных проклятий, имя столь ужасное, что оно способно обжечь плоть, подобно солнечным лучам, и наполнить тебя голодом, стоит только ему до тебя добраться.

Считай, что тебе повезло, парень. Благословенны мы среди Сородичей, потому что над нами имена не имеют полной власти. У одного и того же предмета может быть одно имя для мира и совсем другое – для тебя или твоих сродственников. Мы более свободны от имен, нам не надо все время называться одинаково, не надо быть логичными, стойкими и неизменными. Зависеть от имен, как от них зависят все остальные, - вот в чем слабость.

Один из детей подчинил себе эту слабость. Сила, которую он украл, до которой он добрался, которую он впитал в себя, была силой поглощать имена – полностью вбирать имена в себя и жать за счет полученной от них энергии. Он мог поглотить имя человека, и тот человек слабел и умирал, а все, что было в этом человеке, он переваривал и вбирал в себя.

Я знаю, что эта история – чистая правда, потому что я слышал его. Иногда, когда разум умолкает, тщась вспомнить давно забытое слово, его можно услышать. Так было со мной. И с другими. Мы слышали его, слышали, как где-то вдалеке он размышляет над давно забытыми предметами; слышали, как скрипят кинжально-острые зубы о тонкую кожу имен.

Я годами не слышал его. Может быть, он заметил меня, и скрылся, чтобы спокойно продолжить насыщение. Может быть, сейчас он спит, переваривая силу имени, которое все мы некогда знали, но теперь не сможем вспомнить. Может быть, он попытался сожрать имя слишком большое или слишком злобное и подавился им. Никто ничего не знает. Никто не может найти его, пока он сам не решит найти тебя. Потому что, само собой, когда он овладел умением пожирать имена, откусывать куски от самой реальности, разжевывать и проглатывать их, - первым делом он поглотил свое собственное имя.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

И снова зашуршали сухие голоса, зашелестели их ломкие бумажные крылья.

«… Город этот был столь же велик, как и город Каина, но постепенно он старел.

Как и все живые существа, он был обречен на умирание…»

Хроники Каина правы. Города – живые существа, и время от времени они болеют. Второй Город заболел, и яд в нашей крови, в крови всех тринадцати колен, принес свои плоды. Правителей города постепенно охватывало беспокойство, а их стада сходили с ума под грузом обязанностей. Глубокие трещины рассекли сердце города… и сердце города разорвалось. И причиной тому снова стал отпрыск, покусившийся на своего сира.

А затем началась война.

Этот запах, запах пролитой крови, впитывающейся в землю, запах пожаров, и горящего жира, и волос, и кожи, и высохших костей, - этот запах… и все же…

Воспоминания… Они слишком слабы, слишком неустойчивы. Полные, завершенные образы войны не всплывают в памяти. Записи по-разному толкуют о причинах войны: то ли Древние пошли войной друг на друга, то ли скот восстал, то ли кто-то третий, может быть, Лунные Чудовища, прорвался сквозь стены. Тринадцать бежали, каждый в своем направлении. Никогда более не будут они сидеть рядом, упиваясь кровью; теперь они стали врагами и соперниками.

Во время этого бегства, недалеко от города Петра, Малкав погиб.

Мир Даниэля померк. В нем была огромная, зияющая пустота…

А затем мир вернулся, и голос вместе с ним.

Мы не знаем, чья рука дотянулась до бегущего прочь Малкава. Был ли это один из его братьев – может быть, Сет, или завистливый Тореадор, или Ассам, делавший первые шаги на поприще убийцы? Были ли это обозленные дети Сифа? Или чудовища, которые теперь спят глубоко под землей? Все это только предположения, потому что все, кто был с ним, тоже были пойманы и…

Его поймали, а затем стали рвать на части – клыками, когтями, бронзовыми кинжалами. Кровь его пролилась на песок и камни, потому что те, кто поймал его, боялись его крови и той энергии, что билась в ней, и не решились выпить ее. Но они разорвали его плоть, а затем взяли части его тела и бросили их в реки, утопили в океане, закопали под камнями.

Все, кто хоть что-то понимает в египетской мифологии, скажут тебе, что истинного бога так убить нельзя.

Нет, Малкав не умер. Его кровь впиталась в землю и затем пробудилась к жизни. Мне говорили, что его дети приходили к скале, где его убили, и лакали его кровь и уносили ее с собой. Каким-то образом кровь сохранялась в них – и с кровью в них сохранялся он, в них и во всех нас. Его разум, пошатнувшийся и расстроенный, пустил корни в умах его потомков. Его нервы, более не состоящие из мельчайших частиц плоти, связали воедино частицы его крови.

Всю эту историю я узнал из легенд, видений и бессвязного бреда. Но часто, слишком часто рассказчики в конце повествования утверждали, что плоти Малкава ни разу не касалось солнце, а значит, он никогда не был окончательно уничтожен. В это верю и я – когда у меня было тело, я чувствовал его внутри себя, и сейчас, когда тела у меня нет, я по-прежнему ощущаю его прикосновения. Он не погиб.

Помни. Это предание, легенда, миф. От этого рассказанная мной история не становится правдой, но не становится и ложью. Эту историю нашептала мне больная кровь, и черная желчь подтвердила ее. Эта история живет в тебе. Помни.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

И было так. Одна-единственная жестокость, и они – мы перестали быть единой семьей, горсткой детей и внуков, теснящихся у ног патриарха. Наш предок, центр всего нашего бытия, ушел; он был расчленен и рассеян по свету. Мы не могли более полагаться на защиту нашего божественного прародителя, и многих из нас вскоре уничтожили. Этот рок будет преследовать нас вовеки – если ранее и можно было выбирать дитя под влиянием минутного каприза, то теперь все изменилось.

И в то же время уход Малкава дал рождение Семье Малкавиан. Не было больше полубога, в тени которого можно было затаится, не было руководства со стороны их – нашего сира, и Старцы посчитали полубогами самих себя. Один законодатель превращался в восемь - двенадцать, двадцать, тридцать шесть? – и каждый из них порождал новых законодателей, разум которых был ограничен требованиями тирана, обитавшего у них в голове. Зеркало было разбито; бесчисленные осколки отражали лишь малую толику реальности. Они слышали голоса, они следовали своим видениям, они давали Становление и позволяли своим детям бродить, где им вздумается. Пришло время идти в земли людей – во все обитаемые земли.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Для нас города имели большее значение, чем для остальных. Я уже говорил, что города – живые существа. Они дышат и пульсируют, как живой разум, – улицы их подобны складкам мозга, по которым быстрыми импульсами проносятся всадники и пешеходы, связывая одно место с другим. И чем старше становится город, тем явственней проявляется его безумие. Города – вот подходящее для нас место.

Семья нашла себе пристанище в Месопотамии, в Средиземноморье и в Северной Африке. Сильные зарастали жирком, а слабые понимали, на что они способны. Те, кто пришел раньше, кто был порождением уст Малкава и его отпрыска, селились за пределами темных переходов Урука, закутывались в дым и смотрели на голые черепа воинов Сеннахериба, подобные маленьким меловым холмам, скрывали пугающие тайны от пытливых умов жрецов Мемфиса и Фив. В Индии они пели странные песни о Пандавах; тени их падали на столы персидских князей. Их было мало, но они повсюду следовали за людьми, возводившими города.

Греция

Греция вечно живет в нашей памяти. Там человеческое стадо начало очищать свои глаза от грязи и искать истину, сокрытую от них их обманчивыми чувствами. Они смотрели на вселенную и размышляли о себе, они исследовали стены самой реальности и спрашивали себя, может ли Норма, Очевидность заменить Ложь. Гиппократ начал изучать болезни тела и зашел так далеко, что предположил связь между сознанием и мозгом. Было так… Было бы так заманчиво подарить величайшим мыслителям эпохи поцелуй Зрения и посмотреть, что из этого выйдет. Но на эту землю проливала свои лучи луна, и многие из потомков Каина собрались там, как и… другие порождения ночного светила, охотящиеся под покровом темноты. Если рассуждать логически, у нас не было шансов.

Нас было мало, тех, кто стал матерями и отцами будущего клана, но! Но мы были ужасны.

Кем были они – кем были мы тогда? Там была Кибела, которая укутывалась землей, как плащом, и пила кровь верующих, как дождевую воду. Дионисий, да; он заявлял, что был участником Элевсинских мистерий и руководил толпами, призывающими Персефону из подземного царства, но его не раз ловили на лжи. Ламдиэль, ослепленный солнцем, но всевидящий пророк, бродил по выжженным безжизненным пустошам неподалеку от Иерусалима. Сила лихорадки в их конечностях и мудрость, даруемая Зрением, - вот что делало их поистине страшными.

Но в мире существовали и другие, более древние создания. Я улавливал слабые вибрации, дрожь от их движения, тревожащего землю. Может быть, ты слышал, как они ворочаются во сне, может быть, тебе еще предстоит это услышать.

Древние создания. О них говорится в пугающих плачах, разносящихся по Паутине, плачах, повествующих о нашем бегстве из Африки.

Я хотел бы больше узнать об исходе – я боюсь этого знания, но и жажду его. Я слышал, что в Карфагене небольшая ветвь Малкавианов погибла на жертвенниках Ваала. Я помню, как последние из нас покидали Египет, и речь их была речью ночных кошмаров. Их вопли рассказали нам о твари, что пришла к нам и вонзила свои окровавленные зубы в наши черепа, словно пытаясь поглотить наши больные разумы. Может быть, эта тварь, это чудовище ненавидело нас из-за нашего восприятия и боялось что наше Зрение позволит увидеть сквозь все его покровы? Или же это был кто-то из древних – из порождений самого Малкава, пытающийся впитать в себя все наше безумие?

Я не знаю. И никто, с кем я говорил, не знает. Скрежет длинных когтей в ночи, быстрый удар в заднюю часть шеи – больше мы ничего от нашего преследователя (или преследователей) не получали.

Семья бежала из Африки. Найдется ли тот, кто станет винить нас?

Рим

Разумеется, семья не могла обойти Рим стороной. Как я уже говорил, мы – порождения городов, этих каменных живых разумов. Рим был упорядоченным разумом, великим разумом, в чьих переулках таились первые признаки упадка. Старшие из нас в восхищении бродили по улицам Рима, мечтающего обо всем, о чем только могут мечтать города.

Может быть, Рим мечтал о крови.

Запах крови и дыма ударил Даниэлю в ноздри. Он раскачивался из стороны в сторону, пытаясь избавиться от вони, но тело ему не повиновалось.

Когда я вспоминаю о Риме, мечтаю или размышляю о нем, имя «Камилл» вновь и вновь приходит мне на ум. Камилл… князь. Его руки были из железа – смазанного маслом, чтобы уберечься от ржавчины, - и таким же прочным был его закон. Камилл был достаточно умен, чтобы приблизить к себе часть семьи и дать им столько свободы, сколько им захочется. Как и всем хорошим князьям, Камиллу нужны были предсказатели – как убедился Юлий на собственной шкуре. Мы процветали, нам позволили выбрать себе потомков, что мы и сделали. Семья жила… весьма хорошо в то время.

Когда вампир – не важно, разжиревший от крови аристократов или худой и голодный, как леопард в Колизее, - когда вампир чего-либо хотел, он получал желаемое от Империи. Граждане были сильны и многочисленны, как только можно пожелать, и каждую ночь корабли приносили из провинций новых сородичей. До того… до первых признаков разрушения мы жили в полном довольстве. Трения начались только тогда, когда и стадо и Сородичи слишком свыклись с существующими законами и порядком. И… и не было ничего, чего нельзя было бы исправить терпением. Но рано или поздно все должно было измениться.

Карфаген

Когда слухи о городе, построенном потомками Бруха и Ассама, пересекли Средиземное море, неупокоенных Рима охватил страх. Страх… или зависть. И одного этого чувства было бы… было достаточно.

Карфаген… Это название не сходит с уст заботливых старейшин Бруха, желающих возобновить договоры со стадом, и упрямых старейшин Вентру, предостерегающих против сделок с Адом. Прошло более двух тысяч лет, но они до сих пор помнят Карфаген. Это была не просто стычка между враждующими кланами или соперничающими князьями. Это была первая из войн, в которой внуки Каина сражались друг с другом.

Страх и зависть – вот что владело вампирами великого Рима. Страх и зависть стучались в высохшие сердца, и постепенно предчувствие ужасной катастрофы стало столь явным, что даже самый слепой из Каинитов мог примерно описать ее.

Однажды князь Рима пришел к провидице по имени Трифоза, которая была одной из нас. Камилл верил в ее пророческие способности, и на то у него были причины – ее Зрение было сильно и позволяло ей прозревать дальше, чем остальным. Она приняла его в своей обветшалой обители, долго всматривалась в грязь, ища следы будущего, и наконец заговорила:

«Горе тебе, Камилл, если сокроешься ты за стенами и не нанесешь удара по улью, имя которому – Карфаген. Там уста отцов запачканы кровью детей, а руки детей запятнаны плотью матерей! Их боги, имена которых – Ваал-Амон, Мелькарт и Танит, требуют себе в жертву детей Сифа, сжигаемых в пламени! Не оставь там камня на камне, ибо если хотя бы один камень останется лежать поверх другого, породят они потоки крови, что затопит сам Рим!»

Ее слова – это все, что у нас есть. Как бы я ни вглядывался, я не могу найти ее видения; может быть, оно сокрылось в темных складках памяти, расправить которые могут лишь старейшие из нас, или же сгорело в момент ее смерти.

Но ее слов было достаточно. Камилл напал на город с такой силой, будто собирался атаковать саму Геенну. И черные вороны семьи Малкавиан летели позади него – не перед ним.

Исключением стал, насколько мне известно, Дионисий. Если сохранившиеся записи не врут, он пришел в Карфаген задолго до окончания войны. Может быть, он вошел в ворота города еще до того, как война началась. По почти наверняка его сила струилась от одной стены к другой, высвобождая ярость людей и вампиров. В его власти было взбунтовать весь город – и он этой властью воспользовался. Когда он проходил мимо стен, защитников Карфагена охватывало безумие, и в конце концов они потерпели поражение.

Мы смотрели на огни осажденного города, мы выбирали себе пищу и детей среди его жителей, обращенных в рабов, мы, подобно черным воронам, сидели на его камнях, когда наконец у города не осталось защитников.

И, может быть, Трифозой двигали добрые намерения.

Но не Сципионом. Римский военачальник был… был очень хитрым человеком, из тех, что нападают, едва заключив перемирие, если это позволяет им достичь желанной цели. Наверное, в конце концов его посетило недоброе предчувствие. Иначе почему он, столь удрученный видом пылающего Карфагена, оплавленных, залитых кровью камней, пробормотал: «А когда-нибудь – и Рим»?

Эти его слова опровергают устоявшееся мнение о прирожденной слепоте смертных.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Стадо было многочисленно, оно теснилось на небольшой территории и отличалось высокомерием. Их болезнь развивалась очень быстро и охватывала все новых людей, и уже не было смысла вскрывать нарыв – предотвратить эпидемию было невозможно. Империя волчьих выкормышей была обречена, и рок их был явственно читаем на лицах потомков Тиберия…

Другие… семьи смотрели на нас и думали, что видят наши замыслы. Зараза Малкава жила в наших венах, а династия императоров была подвержена сумасшествию, поэтому остальные считали, что Нерон и Калигула каким-то образом связаны с нами. Они видели узор, да, но не замечали ткани. Сумасшедшие императоры, трибуны и солдаты – не думаешь же ты, что сумасшествие было прерогативой правящей семьи? – влекли нас, но нам не нужно было подчинять их, по крайней мере, столь явно и в таких количествах. Для нас это была… игра, да. Слишком просто считать, что Калигула и Нерон были нашими ставленниками. Я думаю – я почти помню, - что кто-то другой отчаянно цеплялся за династию, но добивался лишь того, что очередной старый дурак ускользал у него из рук и попадался в сети, расставленные нашей семьей.

Калигула. Нарыв на теле человечества. Он был первым признаком упадка Рима; первым из их династии, кто открыто бросил вызов Лжи, но сделал это, не обладая видением. Он был слеп, и слепота его была заразна. Следующие предвестники упадка – Нерон с его пожаром и год четырех императоров. Прежние правительственные структуры еще что-то делали, но жизнь в них быстро угасала. Кукловоды из числа Каинитов постоянно ссорились, пытаясь вернуть себе власть, но их незримые войны были, по большому счету, лишь еще одной судорогой умирающей Империи. В кровавое царствование Коммода Зов не раз влек нас к тронам, и мы наблюдали за постепенным развалом армии. За пять десятилетий сменилось более двух дюжин императоров, и только один из них не был убит! Искра надежды зажглась в глазах Патрициев, когда Диоклетиан и Константин почти – почти! – подчинили себе Империю, но нет. Все было кончено. Я до сих пор ощущаю привкус тщетных усилий… как влажный пепел, налипший на язык.

В нашей истории эхом разносятся скорбные плачи, повествующие о последнем собрании в Риме. Причиной встречи, насколько я понял, было падение великого города, но ничего хорошего из нее не вышло. Малкавиане, пришедшие на этот последний Зов, были убиты и преданы огню. Может быть, это была ненужная месть тех Каинитов, кто считал Калигулу, Коммода и прочих делом наших рук. Может быть, среди вандалов были… волки. Эта часть Паутины обратилась в пепел и покрылась тьмой, и цель собрания – чего они хотели достигнуть, хотели ли они защищаться или прятаться? – ускользает от нас.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Наверное, когда Рим горел, кто-то оплакивал его. Кто-то, не принадлежащий к нашей семье. Если подумать…

Не думаю, что слезы эти были искренними. Да, подошел к концу долгий пир, полный роскоши и удовольствий. Но на земле наступали новые времена. Те, кому хватило ума уйти в другие земли, найти другие города, старые и новые, растущие, живые города, усеявшие весь мир, стали королями и даже богами. Я уверен, что самые упорные скорбящие в итоге оставили свои уединенные обители, чтобы насладиться долгим временем процветания.

Процветание. Пожалуй, не совсем верное слово. Церковь приобрела власть и стремилась проникнуть в самые удаленные уголки континента. Но в ее тени наша раса чувствовала себя вполне уютно.

Что мне сказать о Долгой ночи? Это было мое время, мой век. Это было время, принадлежавшее всем нам. Гордые внуки Каина правили землями так, как им хотелось, подчиняясь только своим сирам и никому другому – если только сиры были поблизости. Земли были разделены на тысячи владений, и в каждой правил свой лорд. Я… Лорд мог одним мановением руки принудить скот напасть на их детей, братьев и сестер. Он мог прошептать одно слово, и факелы, освещавшие ночь, гасли и шипели в бессилии. Он мог призвать своего коня и гончих, и тогда охота мчалась по лесам и долинам, и темная кровь наших… их жертв блестела под лунным светом.

Но… эти воспоминания к нам не относятся. Мы в эти игры не играли. Мы почти никогда не были лордами и владыками. Свет факелов был слишком сильным, слишком ярким; мы же привыкли править под светом нашей Луны. Зачем править открыто, если всегда можно добиться желаемого от правителя с помощью слов, загадок и жестов? Нашей судьбой было приходить ко дворам зваными и незваными, проникать туда, куда вход остальным придворным был закрыт, задавать вопросы, на которые никто больше не решился бы…

И мы… мы так много видели. И помнили.

Слишком много преданий… слишком много, чтобы можно было разобраться в них. Это была моя эпоха, но даже я не верю во все истории, рассказываемые о Долгой ночи. Короли, которыми управляют их неупокоенные придворные… сплетенные воедино массы живой и неживой плоти, содрогающиеся от жажды крови… старухи с железными зубами, владеющие пергаментными свитками, на которых записаны тайны Лилит… демоны, вонзающие свои клыки в рассудок смертных и даже Каинитов… еретические секты, проповедующие слово Каина Спасителя… чаша, полная крови Малкава… древние боги, затаившиеся под торфяными болотами и ждущие жертв… волшебный народец, готовый причинить вред любому, у кого не окажется при себе железа…

Хватит. Слишком много легенд, и они слишком плотно переплетены с фактами, с теми фактами, что помним мы, и с теми, что люди записали в своих текстах, в которых отразили то немногое, что смогли узнать с помощью восприятия. Такая мешанина… причиняет боль. Сбивает с толку.

Но вот тебе факты.

Много позже я слышал, что в 1243 году кое-кто из наших родичей откликнулся на очень слабый зов, пришедший из Лондона, и отправился туда, чтобы стать свидетелем основания монастыря Марии Вифлеемской – того самого Бедлама. Поначалу они, должно быть, испытывали сильное замешательство, пытаясь понять, почему их так влекло туда. До начала пятнадцатого века или даже до его середины никто из них не понимал, почему это место было столь важно. Поначалу оно не имело большого значения – но со временем становилось все больше и больше. Хотел бы я знать, когда были прорыты каналы, по которым потекла незримая лихорадка…

Наверное, я слишком много рассуждал о власти и почти ничего не упомянул об ужасе. Не следует думать, что та эпоха была веком полного блаженства. Тогда погибло немало наших собратьев, чудовищ, разжиревших от крови и потерявших всякую осторожность. Они слишком полагались на свои видения и открыто бросали вызов священникам и дворянству. Кое-кого из них схватили и уничтожили люди; кое-кто стал жертвой обозленных отпрысков других семей. Некоторых посадили на кол на потеху Извергам, другие, не прислушавшись к предостережениям, слишком углубились в леса.

Это было время, когда вампир мог убивать, когда пожелает. А такие времена не проходят бесследно.

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Клан Малкавиан редко сталкивался с адскими силами. Личности, способные увлечься демонологией и темными искусствами, редко встречаются в Клане Луны. По крайней мере, это следует из привычек клана. Но одна легенда, относящаяся к эпохе Длинной ночи, все же намекает на связь между Малкавианом и адскими тварями, и связь эта наложила свой отпечаток на мир.

Как гласит легенда, демон по имени Элмолех преследовал Лунатика, желая отнять его душу, - предположительно потому, что заключил пари с другим демоном, который утверждал, что душу безумца не так-то просто заполучить. Уверенный в своих силах Элмолех выбрал в качестве жертвы монахиню, некую Женевьеву из Лиможа, которая была старшей дочерью семьи Малкава. Шесть ночей подряд он приходил к ней, терзая ее видениями ужасных мук, в полной уверенности, что ее и без того надтреснутый разум не устоит.

Но на седьмую ночь Элмолех, через окно проникнувший в здание монастыря, увидел перед собой весь клан. Он попытался убежать, но слитая воедино сила безумцев удержала его на месте. И хотя никто толком не знал, как им это удалось – но на Зов Женевьевы наверняка откликнулся один из Старцев, - Малкавиане, объединив усилия, вселили демона в тело смертного. После чего отпустили его, бессмертного и безумного, в ночь.

Те Малкавиане, которым известна история Элмолеха, говорят, что он до сих пор бродит по земле – этакий адский аналог Вечного Жида. Порою по Паутине проносятся истории о последней встрече с ним. Ходят слухи, что бывший демон спит в мусорных кучах Дрездена, вздрагивает от детского смеха в Рио-де-Жанейро или просит милостыню у прохожих в Йоханнесбурге. Те, кто говорил с Элмолехом, якобы слышали в его бормотании запретные пророчества, которых нельзя найти в Паутине. Но эти Малкавиане – по крайней мере, так говорят – тоже не могли ни с кем обсудить полученные знания. Все, что им остается, это поступать в соответствии с его откровениями. Как будто клану нужны еще какие-то оправдания кажущихся бессмысленными действий…

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |

Clanbook: Malkavian, Revised

Говорят, что Малкав предвидел смерть своего возлюбленного брата, Саулота Странника. Я… Я сам ничего не вижу. Плачи на языке Вавилона, что доходят до меня из глубин веков, плачи, рассказывающие о нем, - они могут открыть лишь такую малость. Даже если некогда наш божественный отец и произносил эти слова, они давно обратились в пепел и рассыпались в пыль. И все же… и все же я думаю, что Малкав мог увидеть признаки смерти на спокойном челе своего брата.

Некоторые из наших… преданий, наших воспоминаний рассказывают о детях Сеориса. Поначалу они были тихим, замкнутым народом. Глаза их загорались, когда они касались нашей плоти, но они не осмеливались подолгу смотреть на нас – в конце концов, они были юнцами, а мы вызываем у юнцов ужас. Но эти умники выследили пути, по которым странствовал наш двоюродный дед, застали его на его ложе – на ложе, где он лежал, неоскверненный и нетронутый никем из других линий крови, и сумели поглотить его.

Или, может быть, поглощение потребовало некоторого времени. Записи не совсем понятны, а голоса противоречивы.

Я понимаю, что это нелепо, но… меня терзает любопытство. Порою о Саулоте повествуют словами и образами, которые вызывают у меня непрошенные воспоминания о Пожирателе, - как о Саулоте поглотителе, существе, которое может питаться силами земли или даже силами души. Нет ничего невероятного в том, что он умел поглощать души. Он был слишком голоден для просветления.

А юнцы из Сеориса? Его голод вошел в них, и… и, может быть, с тех пор он терзает их внутренности. В аурах Тремер порою заметны странные проблески, на которые практически никто не обращает внимания. Я весь дрожу при мысли, что голод, охвативший брата Саулота во время его бесконечного путешествия на Восток – каким бы ни был этот голод, - по-прежнему живет в самых младших из наших родичей.

Именно поэтому преступление Тремера и его детей никогда не заставит нас начать войну. Хотя Саулот для всех нас был почти членом семьи, семья не стала объединяться с Цимисхи и Гангрелами, жаждавшими крови Узурпаторов. Кое-кто принял участие в сражениях; но что касается меня и пары-тройки моих братьев и сестер, то мы просто сидели на склонах мрачных Карпатских гор, укрывшись покровом теней, и смотрели на кровопролитие. Мне… нам казалось, что порицать Узурпаторов было бы с нашей стороны большой бесцеремонностью. Дети проницательности, которыми они и были, Тремер стали идеальными наследниками Саулота. Они – то, чем он должен был стать.

Может быть, я ошибаюсь. Может быть, я все время ошибаюсь. Но если бы Тремер и в самом деле должны были быть уничтожены, разве не были бы они сейчас лишь воспоминанием?

Категории: Vampire: the Masquarade | Каиниты | История | Малкавианы |